Лифт на эшафот

В темноте он протянул руку к открывшемуся наконец выходу, но натолкнулся на гладкую и холодную поверхность. Он щелкнул зажигалкой. Слабое пламя осветило белую глухую стену.

Глава VI

Опередив перепуганную горничную, Женевьева ворвалась в столовую.

— Жорж! — крикнула она. — Со мной случилось что-то страшное. Жюльен мне измен…

Она замолчала на полуслове. Дети смотрели на нее, разинув рты. Брат застыл с ложкой в руке, а Жанна, ее невестка, отшвырнула салфетку раздраженным жестом. Супруги обменялись взглядом. Жорж опустил глаза. Женевьева ощутила холодок в груди.

— Все же это не причина, чтобы вот так врываться к людям, — сдержанно произнесла Жанна. Но ее голос дрожал. Она добавила, повернувшись к детям: — Поздоровайтесь с вашей тетей…

Женевьева рассеянно поцеловала племянников, умоляюще поглядывая на Жоржа глазами, полными слез. Не поднимая головы, он тяжело встал из-за стола:

— Идем в гостиную.

Женевьева, вся дрожа, последовала за ним. Жанна возмущенно покачала головой. Горничная попыталась оправдаться:

— Мадам сказала мне…

— Можете убирать со стола, — отрезала Жанна. — Я уложу детей. Бернар, Жан-Поль, в кровать!

Они беспрекословно подчинились; гроза могла разразиться в любой момент.

В гостиной Женевьева заканчивала рассказ о своем несчастье. Жорж слушал ее, нахмурив брови, легонько пыхтя.

— Я видела, Жорж, слышишь, я видела… как эта потаскушка садилась в машину…

— Бедная моя Женевьева, — начал Жорж, но, бросив взгляд на дверь в столовую, вздохнул и прокашлялся. — Дальше?

Стараясь казаться равнодушным, он набивал и раскуривал трубку.

— Дальше? — театрально воскликнула Женевьева. — Дальше, Жюльен мне изменяет.

Он знаком велел ей говорить тише, а вслух произнес:

— Видишь ли, моя бедная малышка, со временем ты должна была к этому привыкнуть…

— Жорж!

Это был крик, вопль о помощи, такой отчаянный, что Жорж, вконец расстроившись, раскрыл объятия, и Женевьева, рыдая, бросилась к нему. Он в замешательстве легонько похлопывал ее по плечу.

— Бедняжка моя, — повторял он, — ты же прекрасно знаешь, что на него нельзя положиться… Такой уж он, Жюльен…

Слезы сестры причиняли ему горе. Всю жизнь он был для Женевьевы как отец. Сейчас же он боялся дать волю чувствам, постоянно следя краем глаза за дверью, откуда могла появиться жена.

— Никто меня не любит! — всхлипнула Женевьева, промокая платочком глаза.

— Да любят же, — прошептал он, — видишь, ты какая? Никто! Все! Никогда, всегда… Ну! Ну! Надо ли каждый раз устраивать драму?..

Она отстранилась, и Жорж с облегчением вздохнул, как будто, застав в его объятиях сестру, его могли обвинить в преступлении. Женевьева плакала все сильнее.

— Мне ни за что нельзя было выходить за мужчину моложе меня…

— Но это уже сделано… и Жюльен любит тебя по-своему… Надо постараться понять…

— Нет! Нет! Мне не следовало выходить за него…

— И тебе об этом не раз говорили, — заметила Жанна, входя в гостиную.

Они не слышали, как она открыла дверь, и сейчас оба повернули к ней головы. Жорж чувствовал себя виноватым, оттого что дал волю жалости, и по знаку жены пересел к ней на диван. Она взяла его за руку, словно желая управлять поведением мужа. Это была еще очень красивая женщина с волевым и немного скорбным лицом, на котором годы почти не оставили следа. Сидя одна в кресле напротив них, Женевьева выглядела как обвиняемая.

— Ну, что на этот раз? — осведомилась Жанна своим ровным голосом.

Женевьева закусила губу. Жорж ответил:

— Она пошла за мужем в контору и увидела, как он уезжает с какой-то девкой.

Женевьева чуть не задохнулась. Представленные таким образом ее история, ее горе не требовали никакого внимания, «трагедия ее жизни» оставляла равнодушным.

— Если бы только это! — воскликнула она. — Всего за десять минут до этого он был так мил по телефону, вы не можете представить… И я поверила…

Она не могла продолжать из-за слез. Ее невестка бесстрастно заметила:

— Типичный случай: есть мужья, которые милы до этого, а есть — которые после.

Она сурово взглянула на Жоржа, тот смущенно улыбнулся.

— Мужьям надо лишь успокоить свою совесть… но в тот момент, когда им это проще всего. Я знаю даже таких, которые, порывая с любовницей, приносят жене подарок.

Жорж стиснул зубы. Раздался хруст; трубка сломалась. Женевьева наблюдала за супругами сквозь пелену слез. Жанна поднялась, чтобы принести мужу другую трубку, спокойно продолжая:

— Самое любопытное, что ценность этих подарков бывает иногда прямо пропорциональна продолжительности связи.

Она села и взглянула на великолепный бриллиант, украшавший ее руку. Жорж сосредоточенно набивал новую трубку. Не в силах дольше сдерживаться, он заговорил резким тоном:

— Ты говоришь глупости, Жанна. Если только для того, чтобы Женевьеве сделать больно, то с нее хватит и так. А если ты намекаешь на меня, то прекрасно знаешь, что я никогда тебе не изменял… У меня на это нет времени!

Жанна сидела не шелохнувшись с саркастическим выражением лица.

— Можно по-разному изменять жене, — сказала она. — Есть такие, кто чересчур много занимаются своими делами, другие… своей семьей…