Лифт на эшафот

Инспектор сидел в прихожей и шевелил ногами, морщась от боли. Увидев Женевьеву, он чуть привстал, отдавая дань вежливости, и тут же уселся вновь.

— Прошу прощения, что побеспокоил вас в воскресенье, мадам. Это вы Женевьева Журлье, по мужу Куртуа?

Она молча кивнула. От волнения ее сердце забилось сильнее: лишь бы с Жюльеном ничего не случилось… Инспектор продолжал монотонным голосом:

— Вы заявили об исчезновении мужа… — Он заглянул в грязный блокнот. — Вчера, в субботу, в двадцать два часа сорок минут?

Женевьева испуганно вскрикнула:

— Вы нашли его? — Она судорожно сплела пальцы. — Он умер, да?

Живраль посмотрел на нее мрачным взглядом, в котором сквозило некоторое удивление.

— Нет, мадам. Я просто уточняю сведения.

Женевьева опустилась на стул. «Любопытно, — подумал полицейский, — такое впечатление, будто она разочарована, что он не умер». А вслух сказал:

— В последний раз вы видели его вечером в субботу, в девятнадцать часов тридцать минут. Так?

— Не совсем, — вмешался Жорж, появляясь в прихожей.

— Ну да! — сказала Женевьева. — У меня было свидание…

— Дай мне сказать, — отрезал Жорж, поворачиваясь к Живралю. — Она его не ВИДЕЛА, она говорила с ним по телефону. Это разные вещи!

Инспектор согласно кивнул, послюнявив карандаш.

— Ясно. — Он внес уточнение в блокнот. — А где он находился в этот момент?

— В своей конторе, в здании «Ума-Стандард» на бульваре Осман… Это на углу…

Инспектор жестом дал понять, что знает это место, и она замолчала, глядя, как он записывает ее слова.

— Вы уверены, что он звонил именно оттуда?

— Это я ему позвонила.

Живраль изобразил понимание, но это выражение исчезло с его лица, когда он, извинившись, наклонился, чтобы помассировать щиколотку.

— Со вчерашнего дня с полудня на ногах. Так что сами понимаете…

— Вижу, вы и воскресенье работаете, — сказал Жорж с той долей любезности, которая должна была показать его демократические взгляды.

— Посменно. Кто-то же должен работать, что бы там ни говорили о полицейских. Те, за кем мы гоняемся, и по воскресеньям не сидят без дела.

Живраль вновь послюнявил карандаш. Женевьева отметила про себя, что у него удивительно белые зубы.

— Ладно, — проговорил он. — С тех пор вы его не видели?

Женевьева покачала головой, делая над собой отчаянные усилия, чтобы не разрыдаться.

— И не слышали о нем? — настаивал Живраль.

— Ни слуху ни духу, — ответил Жорж.

Инспектор закрыл блокнот. Жорж сделал шаг вперед:

— А скажите… Со своей стороны вы выяснили что-нибудь?

— Ничего. Мы только начинаем, месье, — сказал Живраль, показывая на блокнот, прежде чем убрать его в карман.

— Значит, за двадцать четыре часа вы ничего не сделали, ничего не предприняли? Великолепно! Ах! Хороша же полиция во Франции! — рассердился Жорж.

Живраль пожал плечами:

— Мы уведомили больницы, полицейские комиссариаты… Что же вы хотите еще? В субботние вечера этих «исчезновений» столько… тут надо действовать осторожно. Обычно после полуночи все улаживается.

Женевьева поднесла руку к губам, чтобы заглушить крик.

— Я говорю это не для того, чтобы вас обидеть, мадам, — оправдывался инспектор, — но мужчины, а? Вы ведь знаете, что это такое…

Она больше не могла сдерживаться и заплакала, закрыв лицо руками. Жорж, казалось, был в затруднении. Живраль попытался загладить оплошность:

— Заметьте, есть такие, которые возвращаются домой к жене только в понедельник утром… Не надо волноваться. К чему так переживать, мадам? Значит, вы знаете, где он?

Женевьева быстро подняла голову. Она напоминала затравленного зверька. Жорж тут же вмешался:

— Кстати, инспектор, я хотел бы сообщить вам, что… я собираюсь завтра утром в прокуратуру, чтобы предъявить моему зятю обвинение в мошенничестве…

— А… Обвинение в мошенничестве… Но это не по моей линии…

Приоткрыв рот, инспектор смотрел на Жоржа и, вытянув ноги, усаживался поудобней.

— По вашей… Косвенно, поскольку речь идет о моем зяте. Он украл у меня деньги…

— Жорж, умоляю тебя! Месье это не интересует.

— Напротив, мадам. Существует три человека, которым необходимо рассказывать все, абсолютно все: врач, духовник и полицейский… Значит, месье Куртуа украл у вас деньги… И вы думаете, он поэтому сбежал?

— Нет… Он не знает, что мне об этом известно.

— Ага… И вы, значит, собираетесь подать жалобу?..

— Да, именно. Прокурору. Завтра же утром. Я узнал обо всем лишь в субботу поздно вечером.

— Ясно, ясно… — Живраль испустил глубокий вздох. — Следовательно, вы понимаете, месье, что до сего момента мы не могли ничего знать. Но, разумеется, вы считали нужным поставить меня в известность… — Он слегка оживился. — По-вашему, значит, существует некая связь между его исчезновением и мошенничеством…

Женевьева остановила его гневным жестом:

— Никоим образом, месье! Поскольку по телефону он как раз говорил мне…

— Простите, простите… Подумайте, мадам. С точки зрения закона… если он сбежал с женщиной, это не так серьезно, как если он…

— Женевьева! — вмешался Жорж. — Как ты можешь думать что-либо подобное?

Живраль откинулся назад, продолжая внимательно слушать.

— Ты ничего не понял, — сказала Женевьева.

— Теперь ты утверждаешь…