Лифт Осознаний

Еда здесь была очень непривычная. Девочка привыкла к совсем другим праздничным блюдам, которые были для нее безумно вкусными. Ее мать славилась на всю округу своими рыбными пирогами, запеченной уткой и десертами, которые она с удовольствием и любовью готовила на праздники.

Здесь же ели каких-то удивительных морских существ, которых она не решалась попробовать. От аппетитных запахов рот наполнялся слюной, и она старалась отыскать в потоке блюд хотя бы что-нибудь более-менее знакомое.

Когда начались танцы, девочка скромно стояла в сторонке. Ей хотелось остаться незамеченной, и это было нетрудно. Играл настоящий оркестр, и гости вовсю веселились. Собравшись группками, они наперебой рассказывали друг другу о своих недавних путешествиях и новых приобретениях.

В разгар веселья к малышке подошла одна дама в шикарном платье и бриллиантовом колье, переливавшемся так красиво, что взгляд малышки невольно приковался к нему. От незнакомки изумительно пахло духами. Она достала из элегантной сумочки перламутровую пудреницу, припудрила носик и, свысока посмотрев на девочку, сказала: «Что, крошка, чувствуешь себя не в своей тарелке? Неудивительно, гусь свинье не товарищ!» Затем она удалилась, покачивая точеными бедрами.

Девочка удивленно уставилась на глубокий вырез платья на спине дамы, а потом заметила, как картинка начинает мутнеть и становится неразличимой. Тихонько выйдя в уборную, девочка расплакалась. Она думала о том, что их праздники гораздо веселее и еда намного вкуснее. К тому же, ее можно брать руками, а не размышлять по полчаса, какой вилкой что есть.

«И что я здесь делаю? – спрашивала она себя. – Пришла, как дура! Хотела быть такой, как они, но куда мне! Я никогда не смогу стать такой! У меня никогда не будет столько денег! Правильно говорит мама: «Каждый сверчок знай свой шесток!» Нечего соваться к богатым! Они тут все злые и ненавидят таких, как я! Я никогда не буду богатой! Я буду хорошей и доброй!»

Никто, кроме швейцара, не заметил, как малышка покинула дом. Она вернулась в свой привычный мир бедности, где все было так знакомо и комфортно.