Лифт в преисподнюю

Полковник Дымба уже прибыл на место, но Трифонов не торопился вести его к месту преступления. Он опрашивал свидетелей, гостей, прислугу, а французы во главе с господином Пуартье шли за ним следом, словно пажи за шлейфом королевы. В какой-то момент Куприянов приблизился к следователю и шепнул:

— Ника появилась.

— Отлично. Минут через десять начнем.

Что имел в виду старый лис Трифонов, Куприянов не понял.

Прошло чуть больше десяти минут. Следователь закончил опрос и повернулся к взволнованным французам.

— Кажется, приехал наш криминалист. Теперь мы можем подняться наверх и выслушать его мнение о взломанном сейфе. Практически, нам известны все взломщики, и я думаю, что мы сумеем вычислить его по почерку и найти. Не уверен, что это позволит нам вернуть ожерелье, но ситуация прояснится.

Трифонов подошел к скучающему более получаса Дымбе, взял его под руку и повел на второй этаж. Толпа двинулась следом.

Кто-то спросил:

— Гости уже могут разъезжаться по домам?

— Конечно, — бросил через плечо Трифонов, — извините за задержку.

Ника присоединилась к Пуартье. Он обнял ее за плечи. Похоже, жених даже не заметил ее отсутствия в течение всей напряженной ночи.

Когда двери комнаты распахнулись, первым вошел криминалист, остальные остались стоять на пороге.

— А что, собственно, здесь произошло? — с удивлением спросил Дымба.

И действительно! Сейф — на месте, дверцы закрыты, вот только решетка стоит у стены и окно распахнуто настежь.

— У кого ключи от сейфа? — спросил Трифонов.

Страховой агент достал ключ. В этот момент надо было видеть лицо Чарова. Полная растерянность, будто ему показали живого дракона! Трифонов не отрывал от него взгляда.

Банкир набрал нужный код, а агент повернул ключ в замке. Футляр лежал на месте. Его открыли и все отшатнулись, будто змея вынырнула из коробки. Все замерли. У Чарова открылся рот. Ника улыбалась. Остальные лишились дара речи. Блеск золота и бриллиантов слепил.

Трифонов громко объявил:

— Господа, следствие закончено, забудьте!

Он кивнул Куприянову и Дымбе, и они направились к выходу.

— Что с тобой, Гена? — окликнула мужа Ника.

Чаров очнулся.

— Тебе пора, дорогая, переодеваться. Мы опоздаем на церемонию.

— Конечно. Это не долго.

Чаров обратился к своим согражданам, теперь уже по-французски:

— Ожерелье будет на госпоже Оболенской вплоть до приземления самолета в аэропорту Марселя.

Никто не возражал.

* * *

За воротами раздались выстрелы. Трифонов, который уже собирался уходить, бросил плащ и побежал к воротам. Следом Куприянов и Дымба. В двадцати метрах от въезда в усадьбу, на узком тротуаре возле фонарного столба лежал молодой человек. Парень был жив. Увидев лицо Трифонова, он улыбнулся, будто хотел сказать: «Извините, ребята, бывает».

— Эх ты, ваше благородие вор! Второй раз она тебя под черту подводит. Дурачок! — вздохнул Трифонов.

— Раны не страшные, Александр Иваныч, — авторитетно заявил Дымба. — Жить будет.

— Это же Зерцалов, — ошалело произнес Куприянов. — И отмычки торчат из кармана.

— Дай мне, — приказал следователь.

Куприянов осторожно вынул их и подал Трифонову. Тот взял и забросил в кусты.

— Александр Иваныч, он же беглый преступник Зерцалов!

— Не нуди, Семен. Зерцалов погиб в зоне, а мы нашли прохожего, попавшего под огонь бандитов, устроивших здесь разборку.

— Отправить его в нашу больницу?

— Не в нашу, а в обычную городскую. Как любого другого пострадавшего. Когда выпишется, сам решит, как его будут звать. Останови машину кого-нибудь из гостей, он кровь теряет.

Куприянов вскочил и поднял руку. Свадебный лимузин промчался мимо.

— Что-то случилось, — сказал Чаров. — Похоже, кого-то убили возле усадьбы. Да, Трифонов без дела не останется, он, как всегда, в гуще событий.

Ника даже не повернула голову в ту сторону, где лежал молодой человек. Она привыкла смотреть только вперед и теперь ей уже незачем оглядываться по сторонам. На нежной шейке висело неописуемой красоты ожерелье. Изящные пальчики перебирали золотые подвески. Глаза горели янтарными огоньками, а щеки покрылись румянцем.

Только вперед, и еще раз вперед!

Вероника была по-настоящему счастлива. Она своего добилась.

* * *

Венчание прошло, как и подобает. Веронику и Гийома объявили мужем и женой.

Из церкви кортеж направился в аэропорт. Ника не стала снимать ожерелье. И правильно. Так оно было видно всем, и никто уже не мог выкрасть его и остаться незамеченным.

С таможней проблем не возникло, как при прилете, когда пришлось оформлять кучу бумаг, чтобы надлежащим образом и в соответствии с законами обеих сторон провезти особо ценный груз и оформить его как выставочный экземпляр для демонстрации ювелирам. В этом помог господин Барзай. Обмен культурными ценностями. Все волнения остались позади. Но Ника вздохнула с облегчением лишь после того, как самолет набрал высоту. Теперь она твердо знала, что никто уже не арестует ее мужа, не украдет ее ожерелье и не помешает ее счастью.

— Ты довольна, дорогая?