Лифт в разведку. «Король нелегалов» Александр Коротков

Ода Шотмюллер арестована 16 сентября в своей квартире на Рейхштрассе, 106.

В тот же день в своей воинской части под Ленинградом арестован Карл Беренс.

Рудольф фон Шелиа арестован 29 октября.

Более полутораста имен…

К сожалению, мы мало что знаем о тех примерно трех неделях, что провели в Берлине Хесслер и Барт. Известно, к примеру, что Хесслер успел встретиться, кроме названных ранее лиц, и с Харнаком — возле здания оперного театра на Унтер-ден-Линден. Судя по всему, его арестовали в промежутке между 12 и 16 сентября, когда были схвачены Курт и Элизабет Шумахеры, Ода Шотмюллер, Эрика фон Брокдорф и супруги Вайсенштайнеры, чьими квартирами он пользовался.

Все попытки гестаповцев склонить Хесслера к сотрудничеству закончились ничем. Видимо, он оказал на допросах физическое сопротивление, потому что его не судили, как всех остальных, а просто застрелили или забили до смерти.

Однако 8 октября[115] от его имени в Москве было получено сообщение, переданное по рации Д-6 о начавшихся в городе арестах. Но это уже была радиоигра, затеянная руководителем зондеркомиссии Панцингером. Эсэсовец сделал имеющее основание предположение, что в Берлине могут оставаться избежавшие разоблачения советские агенты, которые предупредят Москву о провалах, и решил опередить их этой радиограммой, чтобы придать большую достоверность последующим дезинформирующим Центр передачам. Панцингер продолжал свою игру еще с месяц, пока в Москве не догадались, что рация захвачена.

Первая достоверная информация о берлинской трагедии докатилась до Москвы, следовательно, и до Александра Короткова, примерно полгода спустя. В апреле 1943 года на советско-германском фронте попал в плен племянник Арвида Харнака Вольфганг Хавеманн (оперативный псевдоним «Итальянец»). Его арестовали 26 сентября 1942 года на службе в разведшколе. Содержали Хавеманна в тюрьме Шпандау, но допрашивали в гестапо на Принц-Альбрехтштрассе. Следователи не сумели доказать принадлежность Хавеманна к «Красной капелле», однако на всякий случай командование освободило его от занимаемой должности и отправило штрафником на Восточной фронт.

От «Итальянца» руководители советской разведки и узнали об арестах по крайней мере основных руководителей и самых знаметных фигур берлинских групп. Правда, «Итальянцу» ничего не было известно о процессах над ними и, тем более, вынесенных приговорах. Однако он нисколько не сомневался, что подавляющее большинство приговоров — смертные.

Хавеманн рассказал, что на одном из допросов 5 или 6 октября ему предъявили для опознания фотографию круглолицего человека с короткой стрижкой, даже на черно-белом отпечатке явно рыжеватого. Действительно, «Франц» выглядел именно так, как описал его «Итальянец». Надо полагать, что Хавеманну устроили бы с ним настоящую очную ставку, если бы… если бы Хесслер был жив. Видимо, к 5 октября он уже был убит.

В деле Барта до сих пор много неясного. Гестаповцы не выявили его местоприбывание в Берлине, но установили каким-то образом настоящую фамилию и приготовили ловушку. В Берлине жила семья Барта — жена и маленький сын. Воспользовавшись болезнью жены Барта, гестаповцы поместили ее под жестким надзором в частную клинику на Ноллендорф-штрассе. Как они и рассчитывали, Барт, не выдержав, то ли пришел к себе домой, то ли позвонил по телефону. Узнав от соседей, что жена госпитализирована, он отправился к ней в клинику, где и был арестован 9 сентября.

В отличие от Хесслера, Барт не выдержал интенсивных допросов на Принц-Альбрехтштрассе и дал согласие участвовать в радиоигре с Москвой. Впоследствии Барт утверждал, что в первой же передаче дал сигнал, что работает под контролем нацистских спецслужб. На его беду неопытный радист в Центре сигнал попросту не понял…

Как бы то ни было, Москва была введена в заблуждение. Вначале «Беку» был передан по радио пароль для связи с Куммеровым. В декабре он передал в Москву, что дважды звонил «Фильтру» безуспешно, на третий раз жена ответила, что Куммеров призван в армию. На самом деле Ганс Куммеров, его жена Ингеборг, Эрхард Томфор и его жена Гертруда были арестованы в ноябре.

4 декабря «Беку» сообщили пароль и условия связи с «Брайтенбахом» — Вилли Леманом.

Повторилась та же история, что с Куммеровым.

11 декабря в Москве получили радиограмму: «Бек» якобы разговаривал с «Брайтенбахом», но тот на встречу не явился. «Бек», мол, перезвонил на следующий день, подошла жена, сказала, что мужа нет дома. На этом радиоигра завершилась.

Уже после войны Александр Коротков со своими сотрудниками разыскал в Берлине жену Лемана Маргарет, которая жила в своей старой квартире. Она рассказала, что в декабре 1942 года ее муж, как обычно, отправился утром на службу, но домой так и не вернулся. Нет, в те дни ей никто не звонил. Спустя некоторое время Маргарет сообщили, что Вилли якобы направлен в секретную командировку. Много позже, один из сослуживцев мужа намеком дал ей понять, что его нет в живых.