Лифт в разведку. «Король нелегалов» Александр Коротков

И все выступления — сплошные проклятия в адрес «советских оккупантов», изобличения коварства тогдашнего посла СССР в Венгрии Юрия Андропова и его помощника, скромного третьего секретаря посольства Владимира Крючкова (фактически лишь потому, что спустя годы оба они были председателями КГБ СССР).

Увы, к сожалению, обе, взаимоисключающие вроде бы трактовки венгерских событий, в равной степени правдивы и в столь же равной степени лживы. Есть расхожее мнение, что истина лежит между двумя крайними точками зрения. На самом деле, между таковыми лежит проблема…

Первым секретарем ЦК ВПТ был тогда старый революционер Матиас Ракоши. Убежденный марксист, он шестнадцать лет провел в тюрьмах, пока не был обменен советским правительством на старые австро-венгерские знамена, захваченные русской армией еще в Первую мировой войну, и вывезен в СССР. Ракоши был образованный человек — свободно владел пятью иностранными языками. К сожалению, он являлся замшелым догматиком и фанатичным сталинистом, насаждавшим в послевоенной Венгрии все самое худшее, что было в советских порядках, не считаясь ни с традициями, ни с менталитетом своего народа (вплоть до замены системы оценок, издавна принятых в венгерских школах, на советские). Ракоши не в состоянии был не только принять, но даже просто понять материалы ХХ съезда КПСС, относящие к радикальной переоценке деятельности и личности Сталина. В венгерском руководстве началась яростная борьба между Матиасом Ракоши и другим старым коммунистом Имре Надем, которого многие тогда в стране считали демократом и реформатором.

Летом 1956 года Ракоши был вынужден уйти в отставку, однако на пост первого секретаря был избран не Надь, а верный сторонник Ракоши Эрне Гере. Это означало, что никаких существенных изменений в партийной политике не предвидится. Между тем разногласия в верхах ВПТ уже перекинулись в венгерское общество, в котором стали набирать силу антисоциалистические и антисоветские настроения. Этому способствовала активная пропаганда американцев. Круглые сутки с их радиостанций, расположенных на территории ФРГ, велись подстрекательские передачи на венгерском языке.

События действительно развернулись в студенческой среде, а также в кругах творческой интеллигенции, выразителем идей которых и стал пресловутый «кружок Петефи». Начались вначале стихийные, а затем организованные собрания, митинги, демонстрации. Накалу волнений способствовало состоявшееся 6 октября перезахоронение в торжественной обстановке останков расстрелянных в 1949 году по ложному обвинения видного партийного деятеля Ласло Райка и его сопроцессников, ныне реабилитированных. В церемонии приняло участие не менее двухсот тысяч жителей Будапешта. Кризис назревал с каждым днем и каждым часом. Потом случилось непоправимое: милиционеры и сотрудники органов госбезопасности разогнали студенческую демонстрацию, применив оружие. Это фактически послужило сигналом к восстанию.

В ночь с 23 на 24 октября состоялось спешное заседание ЦК ВПТ. На нем было рекомендовано возглавить правительство Имре Надю. Тогда же было решено просить правительство СССР прислать в Будапешт советские войска, размещенные в Венгрии, согласно условиям Варшавского Договора. Той же ночью в столицу вошли первые советские танки. Тогда же рабочие-сталевары сбросили с пьедестала огромную статую Сталина.

Сейчас венгерские события часто ставят на одну доску с событиями в Чехословакии 1968 года. Это заблуждение. Со дня своего основания, после распада Австро-Венгерской монархии в результате Первой мировой войны, Чехословакия до самого трагического дня оккупации ее гитлеровскими войсками была демократическим буржуазным государством. В период оккупации в ней поднялось движение сопротивления, жестоко подавленное гестапо. Знаменитое Словацкое восстание также было потоплено в крови.

Развернувшееся в 60-е годы в стране движение «За социализм с человеческим лицом», которое возглавил Александр Дубчек, никак нельзя назвать ни антисоветским, ни антисоциалистическим. Быть может, в чехословацкой модели, позволь ей Леонид Брежнев со товарищи осуществиться, и было спасение социалистического общественно-политического строя от скатывания в историческое небытие. Ввод в Чехословакию советских войск и частей некоторых других стран Варшавского Договора, подавление «Пражской весны» грубой силой было ничем не оправданным актом агрессии, откровенным попранием норм международного права. Введение десятилетие спустя советских войск в Афганистан окончательно подписало приговор и СССР как великой державе, и всему социалистическому содружеству. Правда, ни в первом, ни во втором случае Брежнев и его престарелые соратники о том, что творят, и не подозревали.