Лифт в разведку. «Король нелегалов» Александр Коротков

Вот что рассказал автору последний советский разведчик, поддерживавший связь с «Брайтенбахом» в роковые месяцы, недели и дни перед войной — Борис Журавлев:

— Я и сегодня ни минуты не сомневаюсь, что «Брайтенбах» работал исключительно на идейной основе. Хоть и кадровый полицейский, он был антинацистом. Возможно, даже именно поэтому. Тем более, что, очутившись в гестапо, видел изнутри, насколько преступлен гитлеровский режим, какие несчастья он несет немецкому народу.

В самом деле, после временного разрыва с нами связи, он сам восстановил ее в 1940 году, прекрасно сознавая, что в случае разоблачения ему грозит не увольнение со службы, не тюрьма, а мучительные пытки в подвалах своего ведомства и неминуемая казнь. Такой судьбой никого и ни за какие деньги не соблазнишь. К тому же, «Брайтенбах» был человеком в годах, без юношеской экзальтации и романтизма, он все прекрасно понимал и шел на смертельный риск совершенно осознанно.

В больших деньгах он не нуждался, был бездетен, не играл на бегах, не собирался покупать яхту, вел скромный образ жизни.

Да, я иногда передавал ему деньги, поверьте, то были очень скромные суммы, на которые не разгуляешься. Их надо считать не платой за информацию, а лишь своеобразным пособием для приличного существования. К слову сказать, он куда больше радовался продовольственным карточкам, которыми я его порой снабжал. По ним он имел возможность — в Германии тогда все продукты были строго рационированы — хорошо пообедать (в ресторане официант отрезал один, или два талона, в зависимости от заказа), или купить в отдаленном от дома магазине (в ближних его знали) лишние 200–300 граммов мяса, чтобы нормально поела и жена…

— Кроме того, — добавил, подумав, Борис Николаевич, — когда вы встречаетесь с человеком, разговариваете с ним, и не только о делах, вы начинаете ощущать, чем он дышит… Я никогда не забуду отчаяния в его глазах при нашей последней встрече за три дня до начала войны. Это были страдающие глаза моего собрата и соратника по борьбе с нацизмом, а не глаза платного информатора. Я и обращался к нему не по псевдониму, а «геноссе» — «товарищ».

Дебри нацистских спецслужб

Изучение структуры, организации, методов работы, установление личности руководителей, ответственных сотрудников и оперативных работников спецслужб противника всегда входило в обязанности, составляло круг жизненно важных интересов разведчиков. Соответствующая информация собирается скрупулезно и пополняется, уточняется, анализируется годами, при этом используется и открытая информация, скажем, официальная хроника, публикуемая в газетах, и полученная от агентуры. Мечта любой разведки — агентурное проникновение в спецслужбы, либо путем внедрения в них своего человека, либо вербовки на какой-нибудь серьезной основе ее действующего сотрудника, или, на худой конец, незаметного служащего из технического персонала.

Спецслужбы нацистской Германии были многочисленны, структуры сложны и запутаны, они дублировали друг друга и — ревностно и дотошно шпионили друг за другом. И не только из-за обычной межведомственной конкуренции. Нет. То было сознательной практикой Гитлера и не только применительно к спецслужбам, но и ко всем сферам государственной и партийной деятельности.

Изучить работу спецслужб гитлеровской Германии Александр Коротков, естественно, старался еще в Москве, готовясь к командировке: читал соответствующую литературу, имевшуюся в библиотеке НКВД, отчеты разведчиков — своих предшественников, книги бежавших за границу бывших соратников фюрера, разочаровавшихся в «движении». В частности, много полезного почерпнул он из переведенной на русский язык и вышедшей в СССР в 1935 году тиражом всего в 10 тысяч экземпляров книги немецкого журналиста-эмигранта Конрада Гейдена «История германского фашизма».

Ну и, само собой, встречался и расспрашивал, выпытывая мельчайшие подробности у товарищей, побывавших в Германии ранее, пусть даже непродолжительное время. Много полезного и поучительного почерпнул Коротков из бесед с Василием Михайловичем Зарубиным, а также его женой Елизаветой Юльевной. Одно время именно у Зарубиных состоял на связи «Брайтенбах», который первым дал достаточно подробное и достоверное описание того зловещего учреждения, которое после прихода Гитлера к власти стало известно во всем мире под названием гестапо. Это хлесткое, словно удар плети, словцо стало знаковым для всего самого страшного, что происходило в Германии.

И по сей день в художественной и даже претендующей на историчность литературе едва ли не все карательные и разведывательные учреждения гитлеровцев, в том числе и на оккупированной территории Советского Союза, называют одним словом — гестапо. Меж тем, компетенция этого ведомства на данные территории не распространялась.

Из-за одного этого обстоятельства автор полагает полезным довести для сведения современного российского читателя то, что знал Александр Коротков, когда ему пришлось иметь дело с гитлеровскими спецслужбами и в предвоенные годы, и в период Великой Отечественной войны.