Лифт в разведку. «Король нелегалов» Александр Коротков

Рейхсмаршал Геринг имел собственный разведцентр — «Исследовательский институт Германа Геринга», в котором работали несколько тысяч специалистов. Этот «институт» был в состоянии прослушать едва ли не все телефонные разговоры в Германии, а также контролировать все телеграфные линии. В нем имелся и прекрасно оборудованный дешифровальный центр.

Интенсивно занимались разведкой за рубежом иностранный отдел НСДАП («Организация зарубежных немев») во главе с гаулейтером Эрнстом Боле, министерство иностранных дел и ряд других ведомств.

В верхушке СС и СД давно подозревали, что адмирал Канарис является старым агентом английской разведки. Гитлер тоже никогда полностью не доверял «маленькому адмиралу», как называли Канариса, без особых на то оснований, просто в силу своей обычной подозрительности. Намеки на связь Канариса с англичанами встречаются в литературе и по сей день. Официальные английские компетентные органы хранят многозначительное молчание. Слишком многозначительное, чтобы этой версии стоило верить всерьез. Вряд ли глава абвера был английским шпионом (как не был им и глава тогдашних советских спецслужб Лаврентий Берия, хотя именно это обвинение было предъявлено ему Особым присутствием в 1953 году). Другое дело, что какие-то контакты в интересах, прежде всего, абвера, Канарис с англичанами мог, от случая к случаю, иметь. Такое в практике спецслужб противоборствующих и даже воюющих сторон вовсе не является чем-то исключительным, и уж никак не должно квалифицироваться как «государственная измена». Нередко именно при посредстве спецслужб воюющие державы проводят секретный зондаж перемирия, условий прекращения боевых действий[70].

…Обергруппенфюрер Гейдрих не успел свалить своего сильного соперника, но это через два года сделали Гиммлер и Мюллер. Они смогли убедить Гитлера, что все неудачи на Восточной фронте происходили и происходят по вине военной разведки. 18 февраля 1944 года Канарис был снят с должности и получил малозначительный пост начальника управления экономической войны при штабе ОКВ. 12 апреля того же года абвер фактически прекратил свое существование, его штат, а с ним и функции были поделены между ведомствами Мюллера и Шелленберга.

После неудачного покушения на Гитлера 20 июля 1944 года Канарис по подозрению в причастности к заговору был арестован. Поначалу его не трогали. Потом стали зверски пытать, а равно за месяц до окончания войны, в ночь с 8 на 9 апреля 1945 года раздела догола и повесили на рояльной струне в концлагере Флоссенбург…

Можно только гадать, сколько тайн, не потерявших своего значения и по сей день, унес с собой в могилу «маленький адмирал».

«Корсиканец», «Старшина», «Старик» и другие…

Убедившись, что Борис Журавлев успешно справляется со своей отныне главной обязанностью — поддержанием контактов с «Брайтенбахом», Александр Коротков перешел к восстановлению других порушенных связей.

17 сентября 1940 года в дверь одной из квартир дома № 16 по Войрштрассе позвонил красивый молодой мужчина. Ему открыл дверь человек постарше, худощавый, в простых круглых очках, с трубкой в зубах. Незнакомец, говоривший по-немецки с легким венским акцентом, назвался Александром Эрдбергом[71]. Удостоверившись, что имеет дело действительно с доктором Арвидом Харнаком, он передал ему привет от их общего старого знакомого — Александра Гиршфельда.

…Здесь автор вынужден сделать некоторое отступление. Дело в том, что спустя некоторое время после того, как Коротков восстановил связь с Харнаком, тому был присвоен новый оперативный псевдоним. «Балтиец» стал именоваться «Корсиканцем». Такое в разведке практикуется, дабы спецслужбы противника не вычислили личность источника по косвенным данным и признакам. Чтобы не вносить путаницу, автор впредь во всех случаях будет называть Харнака его новым и последним псевдонимом — «Корсиканцем».

Увы, Короткову пришлось испытать некоторое разочарование. В силу то ли природной осторожности, то ли подозрительности, выработанной годами жизни в рейхе, длительным молчанием советской стороны, но Харнак ему не поверил. Он не выставил «Эрдберга» за дверь, говорил с ним, тщательно подбирая слова, видимо, рассчитывая, что если незнакомец — провокатор гестапо, он сумеет сослаться на то, что просто не понял его.

Коротков учел опасения Харнака и не стал ни на чем настаивать. Предложил встретиться снова через несколько дней, тогда он сможет убедить собеседника, что пришел к нему как друг. В тот же день Коротков запросил Центр разрешения тайно привезти «Корсиканца» на своей машине с дипломатическим номером в советское полпредство, чтобы развеять там все его сомнения.

Через две недели Москва дала согласие. На следующий день Коротков незаметно принял Харнака на тихой, безлюдной улочке в свой «Опель-Олимпию», тот лег на дно салона, укрылся пледом. Убедившись, что со стороны пассажира в машине не видно, Коротков благополучно привез Харнака в полпредство.