Лига лжецов

– Постой, – произнес я. – Это интервью?

Девушка застенчиво улыбнулась мне.

– Конечно, нет. – Она отложила блокнот. – Прости.

– Все в порядке. Я надеялся, что ты, возможно, слышала о халленах от своей матери?”

Нарена пожала плечами.

– Истории о существах, выползающих из-под завесы, – это старое суеверие, которое Регентство разоблачало снова и снова. Никогда не было никаких доказательств того, что сквозь завесу проходит хоть что-то, кроме эдема.

– Лета когда-нибудь говорила тебе, что верит в то, будто нашу мать убили эти твари?

Нарена постучала карандашом по блокноту.

– Каждую неделю у Леты возникала новая теория о завесе и эдеме. Но я не помню, чтобы она говорила нечто подобное. Я бы рассказала тебе.

– Нам нужно найти информатора сестры, – сказал я. – Это наша единственная зацепка.

– Я могу спросить у мамы об известных конспирологах, – сказала она. – Узнаем, разговаривал ли кто-нибудь из них с Летой в последнее время.

– Она больше ничего не говорила тебе об этом источнике? – спросил я. – Она упомянула, что они разные.

– Нет. Только то, что они собирались привести ее к истине. – Нарена наклонила голову. – Лета не рассказывала тебе о них?

– Нет.

– Еще один секрет, – произнесла Нарена, задумчиво кивнув.

Выяснилось, что Лета много чего скрывала.

– Думаешь, этот человек подставил ее? – спросила Нарена. – А что насчет ее эхо-метки?

– Не знаю, – честно ответил я. – Но я просто не представляю, чтобы Лета причинила кому-то боль. А ты?

– Конечно, нет. Но зачем ей скрывать этот источник?

– Кому ты рассказываешь? Мне не под силу раскрыть тайны женского сознания.

Нарена закатила глаза.

– Ты не понимаешь сознание своей собственной сестры.

Туше́.

– А ты?

Девушка ненадолго задумалась, водя пальцем по краю стакана. Звонкий звук эхом разнесся по маленькому пабу.

– Ну? – потребовал я.

– Позволь мне составить список имен, – ответила она. – Мы выясним, какие секреты скрывает Лета.

* * *

Я не удивился, когда прибыл в поместье Бродак и обнаружил дом пустым. Я не ждал, что отец вернется домой.

Поднимаясь по мраморной лестнице в свою спальню, я пытался представить, какой была бы жизнь, если бы я остался один в этом доме, полном воспоминаний и горя, но одна лишь мысль об этом душила. Я не мог потерять еще одного члена семьи.

То, что мы родились с разницей менее года, означало, что в детстве мы с Летой были неразлучны. Кроме Нарены и Кемы, у меня не было много друзей, даже до моего обучения в школе Вардин. Мы с Летой всегда понимали друг друга. Но потом умерла мама, и мы начали расходиться в разные стороны.

Когда я прибыл из исправительной школы, мы пытались вернуться к нашим старым привычкам. Оставшись наедине с отцом, Лета захотела сбежать из поместья Бродак. Она стала одержима верой в то, что в эдеме есть нечто большее. Целый год она носила черное, утверждая, что так она чувствует себя ближе к завесе и к матери. Она считала, что продолжает расследование мамы.

Мы постоянно ругались. Я сказал ей, что она ведет себя по-детски и что мать – ученая, которая никогда не верила в глупые суеверия о завесе. Я хотел, чтобы Лета отпустила свою навязчивую идею, поскольку она мешала ей преодолеть горе и двигаться дальше. Я знал, если сестра будет слишком крепко держаться за него, это погубит ее.

Я ненавидел то, что был прав.

После нескольких лет безустанных попыток контролировать Лету я сдался. Я позволил ей делать все что вздумается. Я позволил ей ускользнуть ночью, чтобы встретиться с почитателями завесы, прекрасно осознавая, что она нарушает комендантский час. Я позволил ей хранить свои секреты. Попытки заставить ее измениться только оттолкнули сестру еще дальше. Если я хотел, чтобы она была в моей жизни, мне нужно было принять ее такой, какая она есть. Принять наши различия. Я понимал, что мы никогда не будем так близки, как раньше. Все это время я переживал об учебе и поступлении в юридическую школу. Я беспокоился о себе.

Отец был прав. Это моя вина, что сейчас сестра сидит в камере. Я был ее старшим братом. Я должен был защищать ее. Но я разочаровался в ней и позволил навязчивым идеям Леты стать всепоглощающими.

Лета, может быть, и оттолкнула меня, но я ее не остановил.

Теперь же я рискую потерять ее навсегда.

Глава 9. Джей

Джей проснулся в тишине. Так как между приемами пищи было мало дел, он решил вздремнуть между обедом и ужином. За те несколько дней, что он провел в тюрьме, он вскоре понял, что Вардин не славится тишиной. Люди всегда кричали, вопили или стучали в решетки. Особенно сосед Джея, который перестал кричать о своей невиновности только после того, как потерял голос. С момента ареста Джей привык к шуму – это была приятная перемена по сравнению с жизнью на берегу реки Анбент. Тишина беспокоила его.

Заключенные замолкали лишь тогда, когда их внимание что-то привлекало.

Может, новый заключенный?

Джей подошел к решетке своей камеры и попытался заглянуть в пещеру внизу, но не увидел ничего, кроме каменистой площадки. Затем он услышал скрип закрывающейся двери лифта.