Лига лжецов

Но это лишь затолкнет меня самого в тюремную камеру.

Эдем не был решением. Никогда.

Я вышел из спальни Леты, закрыв за собой дверь.

* * *

На следующее утро я проснулся оттого, что кто-то выкрикивал мое имя.

– Кайдер! – позвал голос снаружи. – Кайдер! Впусти меня!

Я боялся вынырнуть из омута сна. В своих снах я был в блаженном неведении о реальности, которая теперь обрушилась на плечи.

– Кайдер! – настаивал голос. – Если ты не спустишься, то я поднимусь сама.

Тело было слишком вялым, чтобы двигаться. Вскоре в окно третьего этажа заглянуло лицо Кемы.

– Какого… – Я потянулся, чтобы открыть окно.

– Спасибо, – произнесла Кема, запрыгнув в мою комнату. Она поднялась на ноги. Ее коричневая кожа была скользкой от пота, белые локоны взмокли. Похоже, она бежала из центра Карделла.

– Если ты здесь для того, чтобы просить меня вернуться в Вардин, – сказал я, – ты напрасно тратишь время. Даже если бы я мог, то не вернулся бы.

Кема прислонилась к подоконнику, переводя дыхание.

– Ты должен, – выдохнула она.

– Как я уже сказал…

Она схватила меня за плечи, широко распахнув глаза.

– Послушай меня, Кайдер. Прошлой ночью твою сестру отравили. Ты должен вернуться.

Весь воздух покинул мои легкие.

– С ней все в порядке? Когда это произошло? Как… – Я вскочил на ноги, покачнулся и упал обратно на стул. Сказались два дня без еды и питья.

– Она жива, – сказала Кема, сначала ответив на самый важный вопрос. – Но больна. Ей что-то подсыпали в ужин прошлой ночью. Я была на дежурстве, когда ее начало тошнить. Сейчас она в лазарете под наблюдением.

Я накинул одежду еще до того, как Кема закончила говорить.

– Кто это сделал? – Я оскалился.

Подруга покачала головой.

– Мы не знаем. Охранник, который подавал ей еду, исчез.

– Регентство. – Я обхватил себя руками, чтобы что-нибудь не ударить. – Они пытаются заставить ее замолчать.

Кема покачала головой.

– О чем ты говоришь?

– Я расскажу тебе все по дороге, – ответил я. – Идем.

* * *

Я вкратце рассказал Кеме обо всем, что произошло, пока мы ехали в Вардин в кабинке. Мне нужно было кому-то доверять, пока Греймонда и моего отца выгнали из тюрьмы. А мы с Кемой когда-то были близки.

Раскол в небе позади Вардина выглядел как яростно пульсирующая вена. Ненависть к Регентству бурлила в моей крови, требуя мести. Сначала подставили мою сестру, а теперь пытались лишить ее жизни.

Чем больше я рассказывал подруге, тем выше поднимались ее брови.

– Папа никогда не говорил мне об этом.

– Он не мог, – произнес я. – Даже не учитывая конфиденциальность клиента, он не хотел, чтобы ты была вовлечена. Так было безопаснее. – Я был удивлен, что Регентство позволило мне жить после того, что я сказал в суде.

– Чем ты планируешь заняться? – спросила она.

– Нужно забрать Лету. – Я уставился на здание, которое возвышалось над океаном, как щупальце какого-то чудовищного морского существа, готовое вцепиться и никогда не отпускать свою жертву. Я не мог поверить, что когда-то мне нравилось там жить. Не верилось, что мне хотелось, чтобы Вардин стал моей жизнью.

– Не знаю, Кайдер, – сказала Кема. – Лета в большей безопасности в лазарете, чем в своей камере. Тот, кто попал к ней в первый раз, скорее всего, попытается снова.

– Я не это имел в виду, – пробормотал я, отрывая взгляд от Вардина. – Я не собираюсь вытаскивать Лету из лазарета. – Я расправил плечи. – Я собираюсь вызволить ее из тюрьмы.

Глава 33. Лета

Отныне Лета знала, что такое смерть.

Пульс учащается, а затем резко замедляется. Ты чувствуешь каждый стук сердца, как будто тело начинает обратный отсчет, делая каждый удар значимым. И хотя тебя мучает жажда, ты не можешь сделать ни глотка воды, так как тело тщетно пытается изгнать яд. Оно наливается жаром, а затем его бросает в холод, пока дрожь не пробирает все твое существо. А потом… пустота.

Оцепенение накрывает с головой, подобно океанской волне, унося тебя дальше от берега. Дальше от твоего тела. Дальше от жизни.

Раньше Лета не думала о собственной смерти. Девушка была слишком озабочена подробностями жизни матери.

О чем она думала перед смертью? Было ли у нее время подумать о своих детях? Она испугалась?

Теперь Лета знала горькую правду.

Умирать было страшно.

* * *

Каким-то образом Лета проснулась. Она не была окружена тьмой и не находилась по ту сторону завесы, которую когда-то считала своего рода раем. И мамы рядом с ней не было.

Лета не умерла.

Врач навис над ней, поднося к ее рту чашку с жидкостью. У женщины была веснушчатая смуглая кожа и копна янтарных кудрей.

– Вам нужно выпить это, – сказала доктор, ее голос был подобен кубику льда во влажный летний день.

Лета хотела сесть прямо, но каждый мускул в ее теле вопил при мысли о малейшем движении.

Сейчас тишина была единственным утешением. Одеяло натирало кожу, как наждачная бумага, а свет над ее кроватью обжигал глаза.

– Где я? – прохрипела она, челюсть болела.

– В лазарете, – ответила доктор. – Не волнуйся, дорогая. С тобой все будет в порядке.

– Что случилось?

Глаза доктора метнулись в сторону.

– Ты съела что-то плохое.

Лета вспомнила свой ужин. Она не могла вспомнить ничего странного на вкус.