Лига перепуганных мужчин

На два письма из утренней почты не было отвечено, и, когда мы вернулись после обеда в кабинет и покончили с кофе, мы занялись ими. Одно было из Патнэм Кантри, от фермера, который спрашивал, сколько нужно скворцов на этот год; другое — от женщины из Небраски, которая писала, что будет в Нью-Йорке в июне с мужем и двумя детьми, и спрашивала, нельзя ли будет им прийти и взглянуть на орхидеи. Ответ на первое письмо был «сорок». Вульф всегда приглашал двух гостей на пирог со скворцами. Ответ на второе письмо был «нет» — ей не следовало упоминать о детях. Когда ответы были отпечатаны и Вульф подписал их, он молча следил за тем, как я складываю письма и запечатываю их в конверты, потом заговорил:

— Причины, по которым ты исключил мистера и миссис Перес, не являются более убедительными. Они знали, что получат дом.

Я, конечно, знал о том, что это последует. Я повернулся к нему.

— Забавная получается ситуация с Библией. Я не был в церкви двадцать лет, и современная наука доказывает, что на небесах на двести градусов по Фаренгейту выше, чем в аду, но если бы меня попросили положить руку на Библию и солгать, я бы от этого уклонился. Я бы сказал, что исповедую иудаизм или буддизм. А мистер и миссис Перес ходят, вне всякого сомнения, к мессе раз в неделю, возможно, и чаще.

— Ф-ф. Возможно, они не стали бы этого делать ради дома, но ради спасения собственной шкуры?

Я кивнул.

— Тысячи убийц лгали, принося присягу на свидетельском месте, но тут другое. Они все еще считают меня своим детективом.

— Ты неисправимый упрямец.

— Да, сэр, такой же, как и вы.

— И этого дурака Хау тоже нельзя исключить. Я называю его дураком, но что, если он на самом деле коварный, хитрый, ловкий? Зная и подозревая, что его жена собиралась идти по этому адресу в воскресенье вечером, он взял у нее ключи, пошел туда сам, убил Вигера и ушел. В понедельник его что-то насторожило. Неважно что. Возможно, он рассказал своей жене о том, что сделает это, или она догадывалась, и ее поведение испугало его. Он решил сделать что-то такое, что исключило бы вероятность его участия, и сделал. Вчера мы с тобой решили, что обманщик не знал о смерти Вигера,— и это было не предположение, а заключение. Теперь мы должны от него отказаться.

— Это не так невероятно,— ответил я.— Я вижу только три слабых места.

— Я вижу четыре, но ни одно из них не является необъяснимым. Я не считаю, что мы продвинулись вперед. Напротив, мы шагнули назад. Мы считали, что этот человек вне подозрений, но это не так. И что же теперь? Мы обсуждали этот вопрос добрых два часа. К тому времени, когда мы около полуночи отправились спать, дело обстояло таким образом: мы имели прецедент и клиента, то есть нескольких клиентов — и ни малейшей зацепки, с которой могли бы начать. Наш козырный Туз — знание того, что существует эта комната и Вигер был убит именно в ней,-— абсолютно ничего не стоил. И чем дольше мы будем держать его в руках, тем щекотливее будет наше положение, когда полиция найдет к ней пути, а это случится рано или поздно. Когда Вульф направился к лифту, он был в таком мрачном настроении, что даже не пожелал мне спокойной ночи.

Раздевшись, я начал серьезно взвешивать шанс за шансом, сможет ли полиция доказать, что мы были в этой комнате, если сейчас же отозвать Фреда. Смешно, но я перевернулся три раза, прежде чем уснуть.

Зазвонил телефон.

Я знаю, что есть на свете люди, которые, услышав среди ночи телефонный звонок, немедленно вскакивают и полностью просыпаются к тому времени, когда трубка подносится к уху. Я к ним не принадлежу. Я еще сплю. Я не в силах произнести что-нибудь сложное вроде: «Резиденция Ниро Вульфа. Г оворит Арчи Гудвин». Самое большое, на что я способен, это «слуш.,.».

Женский голос сказал:

— Я хочу говорить с Арчи Гудвином.

Я все еще плыл во сне.

— Это Гудвин. Кто это?

— Миссис Цезарь Перес. Наша дочь Мария мертва. Ее убили из пистолета. Вы должны приехать. Сейчас же. Вы приедете?

Тут я уже вынырнул.

— Где вы?

Я щелкнул выключателем ночника и взглянул на часы. Без двадцати пяти три.

— Мы дома. Нас вызвали посмотреть на нее, и мы только что вернулись домой. Вы приедете?

— У вас есть кто-нибудь? Полицейский?

— Нет. Он привез нас домой и уехал. Вы приедете?

— Да, сейчас. Так быстро, как только смогу. Если вы не...

Она повесила трубку.

Я люблю располагать временем, когда одеваюсь, но умею делать это очень быстро. Когда мой галстук был завязан, пиджак надет, а вещи разложены по карманам, я вырвал листок из блокнота и написал на нем:

«Мария Перес мертва, убита, Застрелена не дома. Где, не знаю. Миссис Перес звонила в 2.35. Еду на Восемьдесят вторую улицу.

А. Г.».

На пути вниз я подошел к двери в комнату Вульфа и подсунул под нее записку. Потом я спустился вниз и вышел на улицу. В это время суток Восьмая авеню -— лучшее место для ловли такси, так что мне повезло.

11