Лига перепуганных мужчин

Хиббард: Но, мистер Вульф, вы не сможете так со мной поступить... Я пришел сюда... Боже мой! Вы моя единственная надежда...»

Вульф остановил меня:

— Довольно, Арчи.

Я взглянул на него.

— Здесь осталось еще немножко.

— Знаю, мне это неприятно слушать. Я отказался от этих пятисот долларов — возможно, даже тысячи. Я не пожелал отступать от своих позиций. Ваше чтение пробуждает во мне напрасные сожаления. Заканчивайте. Мистер Хиббард не поддался на мои уговоры, моя потрясающая принципиальность ни к чему не привела. Обычно требуется сильно . ударить по крупу, чтобы кобыла затанцевала, но эта кобыла совершенно не реагировала на мой стэк. Вы в это время были в отъезде, а после вашего возвращения мы не говорили об этом инциденте. Странно, что вы совершенно случайно заставили меня о нем вспомнить.

— Не понимаю.

— Изводя меня своими рассуждениями о человеке, дававшем показания на свидетельском месте в суде. Как вам известно, книгу прислали. Я читал ее вчера вечером.

— Почему вы стали ее читать?

— Не изводите меня. Я читал ее потому, что эта книга... Я люблю читать книги.

— Да, и что же?

— О, вас это развлечет. Поль Чапин, вызванный для показаний в суде, автор книги «Черт побери деревенщину», и является злодеем Эндрю Хиббарда. Он и есть психопат-мститель за некогда причиненное ему трагическое увечье.

— Черта с два — он!

Я посмотрел на Вульфа, зная, что он любит придумывать всякие истории для «тренировки».

— А почему он?

Веки Вульфа чуть-чуть приподнялись.

— Полета воображения тут не потребовалось: шаг за шагом, при помощи умственных процессов. Может, и вы их имеете?

— Я очень высоко их расцениваю.

— Полагаю, что так... Мистер Хиббард употребил необычную фразу: «Он вступил на борт корабля мести». Эта самая фраза дважды встречается в «Черт побери деревенщину». Дальше: мистер Хиббард упоминал подробности, доказывающие, что этот человек был писателем. Например, говоря о том, что он в «предупреждении» полностью изменил свой стиль. Мистер Хиббард сказал, что пять лет назад этот человек занял, как он выразился, «компенсирующее положение» в обществе. Сегодня утром я кое-кому позвонил. В 1929 году вышла первая книга Поля Чапина, сразу же принесшая ему успех. Кроме того, Чапин остался калекой после полученного им в Гарварде двадцать пять лет назад увечья. Если вам этого мало...

— Нет. Я очень вам благодарен. Теперь, когда вы знаете, кто этот малый, все отлично. Только что нам это дает? Кому вы собираетесь послать счет?

Две складки на щеках Вульфа слегка разошлись, и я понял, что ему кажется, будто он смеется.

— Наверное, вы радуетесь тому, что Фриц готовит кукурузные оладьи под анчоусным соусом для ленча, а до звонка осталось десять минут?

— Нет, Арчи.

Складки на его лице мягко сошлись.

— Я упомянул сразу, что меня данная история увлекает. Конечно, весьма проблематично, даст ли она что-либо или нет в отношении заработка. Но, как всегда, толчок исходит от вас. К счастью, наша ставка минимальна — проигрывать не будет обидно. Существует несколько каналов подхода, но я полагаю... да. Вызовите мистера Хиббарда по телефону. Позвоните в Колумбийский университет и домой...

— Да, сэр. Говорить будете вы?

— Да. Держите трубку и застенографируйте, как обычно.

Я отыскал номер по справочнику и позвонил. Сначала в университет. Там Хиббарда не было. Я позвонил еще по двум-трем телефонам, побеспокоил еще четверых-пятерых человек и в финале узнал, что поблизости его нигде нет и никто, кажется, не знает, где он может быть. Тогда я начал звонить к нему домой, в Академический городок, недалеко от университета. Какая-то безмозглая женщина почти взбесила меня, настаивая, чтобы я ей сказал, кто я такой и что мне нужно. На мои вопросы она отвечала крайне невразумительно и под конец решила, что мистера Хиббарда, скорее всего, нет дома. Окончание нашего разговора Вульф, слушал по своему аппарату.

Я повернулся к нему.

— Через некоторое время я попробую позвонить еще раз.

Вульф качнул головой.

— Только после ленча. Сейчас без двух минут час.

Я поднялся, потянулся и подумал, что сейчас смогу сделать множество критических замечаний по адресу кукурузных оладий и, в особенности, об их соусе. Это было в тот момент, когда «искомое Вульфа» решило прийти к нему само.

Зазвонил телефон. Я снова опустился на стул и взял трубку. Женский голос изъявил желание переговорить с мистером Вульфом. Я спросил, не могу ли я узнать ее имя, а когда она ответила: «Эвелин Хиббард»,— я попросил ее подождать у аппарата и прикрыл рукой трубку.

— Это Хиббард,— сообщил я Вульфу с усмешкой.

Его брови поднялись.

— Только это Хиббард женского пола по имени Эвелин. Голос молодой, возможно — дочь. Возьмите трубку.

Вульф повиновался, а я прижал свою к уху плечом и достал карандаш и блокнот. Когда Вульф спросил у нее, чего она хочет, я уже в который раз понял, что он является единственным человеком, который разговаривает абсолютно одинаковым тоном и с мужчинами и с женщинами. Вообще-то в его голосе содержалось множество оттенков, но они никак не зависели от пола собеседника.