Лига перепуганных мужчин

Позвонив Чапину, вы снова вернулись в кладовку и стали ждать. Полагаю, что пульс ваш учащенно бился, во рту пересохло, вы потели. Полагаю, ожидание казалось вам бесконечным. Позднее вас поразило, что прошло лишь тридцать пять минут после вашего звонка. Наконец он приехал, его впустила в приемную горничная, и он сел на стул. В своей кладовке вы прислушались, выбрал ли он стул, стоящий к вам спинкой. На руках у вас были перчатки, пальцы сжимали оружие. Вы ждали звука шагов доктора Бартона. Вот он пересек гостиную, и в то же самое мгновение, когда вы услышали, что он нажал на дверную ручку, вы зашевелились. Вот тут надо сказать, вы проявили и расторопность, и аккуратность. Ваша левая рука нащупала выключатель у края занавеса, вы нажали на кнопку, и приемная погрузилась в темноту, лишь небольшая полоска света выбивалась из-под двери гостиной. Доктор Бартон отворил ее. Пользуясь темнотой, вы выскочили из кладовки, столкнули Чапина с кресла на пол, что было нетрудно проделать с калекой, не правда ли, мистер Бауэн? К этому времени Бартон подоспел к месту происшествия, и вы всадили в него четыре пули на близком расстоянии. Света из гостиной было вполне достаточно, чтобы видеть, куда стрелять. Потом вы отбросили пистолет в сторону и удрали, заперев двойную дверь. В холле вы добежали до лестницы, не вызывая лифта, спустились в подвал, а оттуда к служебному входу. Вы рассчитали, что даже если вы столкнетесь с кем-либо, то особой опасности вам в этом не будет, потому что вина Поля Чапина будет настолько очевидной, что никто не станет задавать вопросов за пределами квартиры доктора.

Вы допустили массу ошибок, мистер Бауэн, но ни одна из них не была столь идиотской, как ваша ставка на очевидность вины Поля Чапина, потому что именно она породила все остальные. Почему, черт побери, вы не включили свет опять, когда вышли из приемной? И почему не подождали хотя бы пару минут, чтобы Чапин и Бартон могли перемолвиться хотя бы несколькими фразами? Вы могли бы застрелить его чуть позднее. Второй непростительный промах – ваша беспечность относительно перчаток. Я понимаю, вы были настолько уверены в отношении Чапина, что на все остальное не обратили никакого внимания, полагая, что это не будет иметь значения. Вы действительно хуже любого новичка, вы действовали, как осел. Заявляю вам, что ваше разоблачение никому не делает чести, а мне – тем более. Пфуй!

Вульф резко замолчал и вызвал звонком Фрица, дабы тот принес пива. Пальцы Бауэна сплетались и расплетались, потом сжимались в кулаки. Он дрожал с ног до головы, у него не осталось ни мыслей, ни нервов, ни выдержки, ничего, кроме животного страха.

К нему подошел Леопольд Элкас и остановился в трех шагах. Мне вдруг показалось, что он хочет его растерзать и рассмотреть, что происходит у него внутри. Появился Майкл Эйерс с новым бокалом, но на этот раз он предназначался не для Бауэна, а для меня. Я взял его и выпил с благодарностью. Эндрю Хиббард подошел к телефону и сказал телефонистке свой домашний номер. Дреммонд что-то говорил скрипучим голосом Джорджу Бретту. Николас Кэбот обошел кругом стул Бауэна, приблизился к Вульфу и деловито заявил ему.

– Я ухожу, мистер Вульф, у меня весьма важное свидание. Но я хочу сразу же сказать, что я не вижу оснований, почему вы не должны получить эти двенадцать сотен долларов с Бауэна. Это же законное обязательство. Если вы хотите поручить мне потребовать для вас эту сумму, я с удовольствием это сделаю и не потребую за это платы.

Этот адвокат был человеком непреклонного характера.

Глава 22

Через три дня в четверг после полудня у нас был посетитель. Я только что вернулся из банка, где положил на наш счет солидную сумму и теперь обдумывал планы на вечер, выбирая между походом в кино и неновым шоу. Вульф сидел, откинувшись на спинку кресла, с закрытыми глазами, неподвижный и молчаливый, как гора. Скорее всего он обдумывал меню завтрашнего обеда.

Появился Фриц с сообщением:

– К вам пришел джентльмен, сэр. Мистер Чапин.

Вульф чуть-чуть приоткрыл глаза и кивнул. Я повернулся на стуле и встал.

В кабинет, сильно хромая, вошел калека. Снаружи был яркий солнечный день, при свете которого мне удалось его хорошенько рассмотреть. Я убедился, что его глаза не были уж такими светлыми, как я воображал, скорее их можно было назвать цвета тусклого алюминия. Да и кожа не была мертвенно бледной. Вид у него был решительный.

На меня он почему-то не взглянул, направляясь к столу Вульфа. Я придвинул для него кресло.

– Доброе утро, мистер Чапин. – Вульф почти полностью открыл глаза. – Может быть, вы присядете? Прошу вас… спасибо. Я ужасно не люблю смотреть, как люди стоят. Разрешите поздравить вас с великолепным видом. Если бы я провел три дня в тюрьме Томбс, я был бы совершенно без сил, жалкой развалиной. Как там кормят? Отвратительно, по всей вероятности.