Лия Брайнс – профессор магзоологии (СИ)

Я в тот же миг закрыла окно и вооружилась всем необходимым. Анализируя свои действия постфактум, я поняла, что моя ловкость изрядно отставала от ума, но упорство было в избытке. Результатом охоты стали сломанный стол, разбитая посуда и одна злая оса, но, к ее сожалению, внутри, а не снаружи чашки.

Когда я смогла отдышаться, а уставшие руки вновь стали полностью мне послушны, я, приоткрыв стеклянную крышку строго под микроскопом и в перчатках, выдавила яд из жала осы. Оса, естественно, стала на капельку добрее, но, так как я ее тут же выпустила из окна, мне удалось избежать исследования размера ее оставшейся доброты.

Рассудив, что дальнейший опыт не терпит отлагательств, да и микроскоп уже был под рукой, я сразу кинулась в пучину экспериментов и исследований. В результате оных я обзавелась распухшим и красным отеком на том месте тела, которое подвергнулось испытаниям. Но желанный отек сопровождался нежелательными эффектами — жар покраснение, боль в месте введения яда.

В дальнейших планах оставалось только наблюдение. Конечно же, я не подвергла испытанию губы, но хотелось бы еще попробовать вычислить, какое из веществ обладает сопутствующими нежелательными явлениями, а, возможно, даже и искоренить их. Но для этого не потребуется использовать мое тело.

К сожалению, степень увеличения и точность моего микроскопа недостаточны для выделения вещества, отвечающего за отек. Даже после некоторых термических воздействий на яд и его же покраску ожидаемого результата не получилось. Я лишь обзавелась еще двумя внеплановыми припухшими очагами в месте введения осиного яда. И на что только женщины не идут?! Я свои опыты ставила на руках в ограниченном количестве, а они подставляют свои нежные губы под такую пытку, а все ради чего? — Увеличения!

Закончив излагать в тетради свои умозаключения, я сдула мешающую рыжую прядку с лица, поправила очки и вернулась к обычной жизни, где меня ждала разгромленная кухня, вкусная, но остывшая еда, вечереющее небо.

К своему удивлению, я не сразу приступила к бытовому труду и обороне. Поверх последствий моей охотничьей деятельности лежало письмо, а разглядев от кого оно, я радостно взвизгнула и подпрыгнула, ввиду чего пришлось возвращать очки обратно на нос. Пока я была затянута в пучину научной деятельности по усмирению своего любопытства, с вечерней рассылкой мне пришло письмо Брэда, которое я не ждала так скоро.

«Дорогая Лия! — была выведена первая строка ровным подчерком моего брата. — Ты ужасного мнения обо мне. Неужели ты считаешь, что твой старший брат совсем безнадежен и не сможет справиться без тебя и твоей помощи месяц?! Не скрою, я расстроен, что наша с тобой встреча переносится на неопределенное время, но искренне рад, что ты снова отправишься в путешествие, ведь ты грезишь об этом постоянно.

У меня есть для тебя и хорошая новость, и даже не одна, поэтому, как только у тебя появится возможность, я жду тебя дома.

С любовью, твой брат, Брэд Брайнс!

P.S. Перестань высылать мне деньги — я могу позаботиться о себе и без твоего гениального ума. Обнимаю, целую!

Пожалуйста, Лия, будь аккуратна и внимательна!»

После прочитанной весточки от Брэда у меня защемило сердце, я как будто слышала его строгий низкий голос своими ушами и видела сведенные рыжие брови к переносице своими глазами. Несмотря на то что с братом нас разделяют многие километры, мы действительно дорожили друг другом и любили. Нас, Брайнсов, осталось всего двое.

Отложив письмо в сторону, я окинула перевернутую вверх дном кухню и радостно приступила к уборке.

Я была воодушевлена, поэтому уборка заняла не так много времени, как я предполагала с самого начала. Но, к сожалению, время за делом имеет свойство проноситься мимо с неуловимой скоростью. Кухня теперь сверкала чистотой, сломанные вещи починены моей корявой, женской рукой, а за открытым окном стояла глубокая ночь — улицы Гордона были тихи и спокойны, лишь мой желудок бурно изъявлял свое нескромное пожелание и жалобы о моей забывчивости подкормить его вовремя.

Лазур спал крепким сном на выбранной им подушке, а не на моей кровати, рядом с ним лежал огрызок, который отдаленно напоминал коровий хвост.

Я, взяв пример с «золотоносного» животного, поспешила удовлетворить свои физиологические потребности — успокоила свой буйствующий живот и сытой отправилась спать, не забыв завести будильник, так как завтра была моя очередь кормить свой зверинец. Но больше всего в мою голову лезли мысли о том, что завтра Серхио напомнит о свой важной персоне, как и обещал. Что мне с этим делать? Как же мне с ним себя вести? Куда же меня заведет такое совсем не профессиональное воскресенье? Размышляя об этом я провалилась в пучину крепкого сна.

Я внезапно открыла глаза от отвратительнейшего писка своего будильника, со стоном обреченности я прекратила эту зловещую пытку над собственными ушами мстительным стуком по механизму.