Лиюшка

А Игоря сейчас ждут у озера, как ждут сына. Ему было приятно видеть подобревшее, ожившее лицо женщины. Особенно добрело и сияло ее лицо, когда она брала звонкое ведро и шла доить молодую брыкливую корову с ласковым именем Чаенька. Корову купили весной. Игорь, посоветовавшись с теткой Онисьей, предложил Петру Алексеевичу в долг двести рублей. Самому ему пока не нужны были деньги — копил на машину. Очень уж ему хотелось кому-то помочь, о ком-то заботиться.

Отец был далеко и за подарки ругал, а сам частенько посылал Игорю переводы.

«Сын, — писал он, — мне в этих песках в деньгах нет надобности, а ты в городе — купил квартиру, теперь купи машину, черную «Волгу». Я приеду в гости к тебе, и ты повезешь меня на ней к своему лесачу Петру Алексеевичу. О здоровье моем не беспокойся. Жить я буду долго. А без работы своей житья и не мыслю. Станет скучно — женюсь или приеду к тебе совсем, чтоб вынянчить какого-нибудь отчаянного Корюкичонка. Ну, вот и все, сын. А водку не пей — сгибнешь…»

Об этом он просил в каждом письме.

Игорю было одиннадцать лет, когда мать — высокая блондинка с большими карими глазами, вдруг загуляла, и не дождавшись отца, вечно пропадающего в экспедициях, командировках, укатила с главным инженером-строителем в Колхиду, а после в пески Каракумов, где и погибла, говорили, что он разлюбил ее, и она, от быстрого и горького отчаяния, от стыда и вины перед мужем и сыном, ушла и заблудилась в песках…

Наконец Игорь вышел из ржи и увидел над дорогой и ложбинкой с большими кочками, обросшими густо резун-травой, зыбучие серебристые потоки воздуха и дальше у озера одинокий домик с тощими пристройками, и два стожка сена за ним, у березничка.

Из ложбинки взлетали молодые чибисы и долго стонали над Игорем, то залетая вперед, то отставая.

Игорь снял тонкую белую рубашку, майку и, подставив грудь еще сильному солнцу, заторопился к домику. Он думал о том, как сейчас дойдет, поздоровается с теткой Онисьей, позовет Петра Алексеевича к озерку, как пробегут по плахам к лодке, выедут на середину, и он кинется в теплую воду — радость!

Подумалось и о том, что пора бы уже обзавестись и самому семьей. Может, тогда он сыном заманит к себе отца? Но пока что нет ни жены, ни сына. Почему-то вспомнилась Шура. Она нравится ему.

— …А в тебя, бригадир, и влюбиться недолго! — сказала тогда Шурочка в обеденный перерыв первого своего рабочего дня в его бригаде, в разнарядочной и при всех. — А что? — засмеялась. — Можно почудачить, только ведь поди женат?.. С женатыми не играю…

— Шура, утихомирься! — усовестила Василина и показала глазами на молодых ребят из техучилища, играющих в уголке в шахматы.

— Во, девка-а! — войдя, ахнул Ефим Зюзин, снял каску и округлил на нее глаза. Ефим недавно вернулся из армии и ходил на работу в военном.

А Семен Керусов даже выронил из рук журнал «Огонек» в ведро со льдом для графина с газировкой и кинулся в защиту бригадира:

— Эт тебе не Яшка твой, бывший — курить на лестницу из квартиры не вытуришь… И не совращай порядочного человека…

— Можно подумать, что я его в мужья зову. Больно надо — пол топтать… Ты б, милай, очки снял, может, слышать лучше станешь…

Семен густо покраснел и поник головой:

— А-а, свяжись!..

— Вот и я говорю, Сема, милай…

— Ну и змеища же ты, Шурка! — покачал головой Семен.

— Обласкал! Ой, цуцик ты мой… Будюдя! — Шурка сузила глаза, вытянула губы и, причмокивая, изобразила поцелуй: — М-мы…

— Перестаньте! — досадливо сказал Игорь. — Я ее вижу первый день, она меня тоже, а вы уже концерт разыграли… Посмеялись, хватит… А теперь вот что, — повернулся к Шурочке, — теть Василина завтра провожает сына в мореходку — будешь одна… Поэтому сегодня заготовьте больше магнезитового порошка…

Игорь был недоволен собой. «Тоже, начальничек! Ему явно намекают на любовь, а он краснеет, как мальчишка, и командует: порошка побольше!.. Кретин!..»

— Все набекрень! — тихо сказала Шурочка. — У человека, может, сердце загорелось, а ты готов порошком с маху засыпать… Ладно, бригадир, не бойся… Не подпалю я тебя: сам вспыхнешь… Вон гряды под огурцы сами загораются, только пригрей…

Мальчишки за шахматами фыркнули.

Игорь встал из-за стола и хлопнул дверью.