Лик Архистратига

Когда через восемь лет писатель проезжал той же дорогой, то вдруг вспомнил своего двойника, тем более, что на Гёте был как раз такой же светло-серый камзол с изящным золотым шитьём. Почуяв недоброе, писатель сообщил родным, что скоро оставит этот мир. И это действительно произошло, потому как человек получает, в конечном счёте, то, что заказывает.

Ведь в «Хрониках Акаши [66]» отмечается всё происшедшее, как, скажем, в компьютере. Только компьютер был, есть и будет достижением технократии, а пространственное поле Акаши везде. Неужели не слыхала?

— Нет, — призналась Наташа. — У нас, вероятно, мало кто знает об этом.

— Вовсе нет! — воскликнул мальчик. — Я наизусть помню светлые мысли одного из поэтов, тоже живущих в вашем мире:

Нам не дано прозреть в юдоли нашей,

над вечностью дыханье затая,

хранят надёжно Хроники Акаши

великий смысл земного бытия. [67]

Классно сказано! Правда?

— Правда, — согласилась девушка. — Ты, Никита, похоже неравнодушен к земным поэтам?

— О, да! — кивнул мальчик. — Неравнодушен — это ещё мало сказано. Я и сам пишу, и люблю читать настоящих поэтов, поскольку мы с ними одного поля ягоды.

Согласитесь, любой стих — настоящая квинтэссенция мысли, жизни, чувства, философии, а самое главное интуиции.

— Может, прочитаешь чего-нибудь? — тихохонько, чуть ли не себе под нос сказала Наташа. — Я тоже к стихам не равнодушна, поэтому с удовольствием послушала бы нового-старого знакомого предвестника смерти.

— Смерти!! Скажете тоже, — обиделся Никита. — Я с этим никогда не шучу да и вам не советую.

— Каюсь, каюсь, — подняла обе руки вверх собеседница зазеркального поэта. — Я вовсе не со зла, а так, укусить на всякий случай. Но от стихов всё-таки не отказываюсь.

Мальчик взглянул на гостью, оценивая, стоит ли перед ней раскрывать свою зазеркальную душу. Потом, решив вроде бы, что стоит, встал перед женщиной в театральную позу. Что говорить, поэт всегда поэт, даже в неведомом нам зазеркалье. И он старается раскрыть перед слушателем всю тонкую сущность своей души и гореть в царственном пламени онгона, даже если его совсем не понимают.

— Я в зеркало глядел из темноты,

из тени неродившегося света,

и видел незнакомые черты

вчера ещё знакомого поэта.

Он звал меня, заклятия шепча,

просил:

— Узнай!!

А мне не узнавалось.

И подлое вчера из-за плеча

его стихами в зеркало плевалось.

Мальчик замолчал, а Наташа не могла произнести ни слова. Признаться, она не ожидала ничего такого услышать от зазеркального доппельгангера. Девушка никогда не думала, что мысли существующих теней так могут переплетаться с физической реальностью. Причём, этот мальчик показался девушке наиболее соображающим в вопросах философии, чем его зазеркальный двойник.

— Послушай, — Наташа пыталась подобрать необидные слова, но у неё это плохо получалось. — Послушай, это действительно ты написал?

— Ну, вот, опять двадцать пять! — всплеснул руками мальчик. — Почему же вы никто мне не верите? Я по ту сторону зеркала вижу вас так же, как вы меня. Но я никогда не стараюсь ни на кого закричать: Тень, знай своё место! Кто ещё из нас тень, а кто нет.

— Действительно, — согласилась Наташа. — Но если ты, милостивый государь, вызвался прогулять меня по зазеркальным дебрям, я согласна. Скажи сначала, что это за тюремный коридор, где я оказалась, и что это за помещения, скрытые за железными дверьми?

— Я знал, что вы первым делом именно этим заинтересуетесь, — хмыкнул Никита. — Тем более, вы за одну дверь уже заглянули. Каждый человек должен открыть в жизни хотя бы одну дверь. Я прав?

— Не совсем, — парировала девушка. — Ведь я дверь, за которой творится невесть что, не открывала. Только увидела там, на широкой кровати страшное кровавое месиво.

— Что ж, можно сказать не открывала, только подглядывать в замочную скважину — всё равно, что открыть дверь.

Никита даже поднял указующий перст вверх, чтобы придать вес своим умозаключениям.

— Согласна, — сдалась Наташа. — Тем более, что я подглядывала в первый раз в жизни. Ты мне веришь?

— Охотно, — кивнул Никита. — Так что же там такого интересного?

— Там? — девушка даже показала пальцем на дверь. — Там мужчина, который снял с себя не только одежду, но и кожу! Сейчас на кровати валяется окровавленный труп, который был совсем недавно обыкновенным человеком!

— Ах, вот вы о ком, — Никита тоже заглянул в зарешеченное окошечко. — В этом коридоре собрано много личностей всех эпох и всех народов планеты, которым нет места из-за своих дел ни в вашем мире, ни, тем более, в Зазеркалье.

— Как так?