Лик Чёрной Пальмиры

Левее дома, если смотреть с набережной, когда-то, стоял еще один — об этом красноречиво говорили глухие, без единого окна, соседствующие стены. Нынче между глухих стен располагался небольшой, поросший чахлой травкой пятачок, обильно к тому же загаженный собаками. Зато за пятачком открывался бывший закрытый дворик. Стены интересующего их дома со стороны дворика выглядели светлее — никаких рыжих и серых тонов, только грязно-лимонный, с потеками. Одиноко и очень не к месту у одного из подслеповатых окон притулилась спутниковая антенна.

— Кажется, нам сюда, — предположил Арик, указывая на средний подъезд.

Вошли. Изнутри подъезд выглядел так, будто по лестнице раз сто туда-сюда промчалась ватага варваров, вооруженных кирками, фломастерами и граффити-баллончиками. Квартир на каждом этаже было по две. Квартиры первого этажа носили номера два и пятнадцать.

— Ну и ну! — не удержался и хохотнул Димка. — Интересно, что за номера у квартир второго этажа?

— Думаю, — глубокомысленно заметил Швед, — двенадцать и пятьдесят три.

Димка снова хохотнул, но стоило подняться этажом выше, как смех его иссяк сам собой. Хозяева квартиры справа поставили металлическую дверь, но прикрепить к ней табличку с номером не удосужились. Зато левая дверь, древняя и деревянная, гордо несла в верхней части номерок.

«53».

— Ой, — Димка Рублев даже растерялся. — И правда пятьдесят три! Ты что, вероятности глядел, а Швед?

— Не, не вероятности, — невозмутимо пояснил Швед. — Я табличку глядел перед входом в подъезд…

— Не подъезд, а парадное, — перебил Арик. — Мы же в Питере. Разве не видишь, какое все шикарное и торжественное?

— Особенно паутина и надписи, — вставил Рублев.

Стены множественно украшало известное российское троебуквие, на любой вкус — печатными буквами, прописью, готикой и даже стилизацией под японские иероглифы.

— Выше этажом расположены квартиры три и шестнадцать, — сообщил Швед. — Но, сдается, нам туда не нужно.

— Бля, — Рублев отчаянно потряс головой. — Но какая в этом логика? Если подряд идут квартиры пятнадцать, два, двенадцать и пятьдесят три???

— При чем здесь логика? — удивился Арик. — Это же Питер. Не ищи логику там, где ее нет, и где такие вот загаженные места называют «парадными».

— А не хватит ли чесать языки? — поинтересовался Швед. — Нам ведь сюда. В пятьдесят третью. Причем, в данный момент там никого нет. Войдем, осмотримся?

В тот же миг всех троих что-то коснулось — через сумрак, через глубинные его слои:

«Входите! Осматривайтесь!»

— Хм, — оценил Арик. — Кажется, нас подбадривает Лайк. Ну, раз так, то двинули.

Он привычно рухнул в пятнышко своей тени и оказался в мире Иных, где не существовало преград вроде запертых в обычным мире дверей.

Квартира была нежилая. Хотя чувствовалось: бывают тут довольно часто. Но больше она напоминала не то захудалый офис, с которого вывезли за долги все убранство и обстановку, не то на перевалочный склад, в данный момент пустой. Богаче всего на мебель оказалась кухня: там имелся древний пошарпанный стол и два колченогих табурета, давно утративших естественный цвет. Из крана в ржавую раковину тоненькой струйкой стекала вода.

Ближняя комната, самая маленькая, была практически пуста, если не считать матраса у стены и одеяла с подушкой на нем. И матрас, и подушка, и одеяло выглядели неожиданно чистыми и опрятными, словно их только-только принесли из магазина. Тут же, рядом, в запаянных пакетах лежала стопочка железнодорожного постельного белья. В общем, тут можно было совершенно спокойно переночевать, не рискуя подхватить вшей или чесотку. Еще в комнате была люстра, пыльная-пыльная, до полной непрозрачности плафонов. Ветхие обои так и норовили отстать от стен; было видно, что по углам их периодически подклеивают, но без особого тщания. Так, абы не свисали лохмотьями.

В соседней комнате, раза в два большей размерами, по центру громоздилась картонная коробка из-под телевизора, несомненно выполняющая роль стола, ибо на ней нашлась прорва грязной посуды, в основном одноразовых стаканчиков и доисторических фарфоровых чашек, все как одна с отбитыми ушками. Вокруг «стола» сгрудились импровизированные стулья самого разного облика: видавшее виды пластиковое креслице (наверняка спертое из ближайшей летней кафешки), два пластиковых же ящика из-под пива «Балтика», деревянная чурка с подушечкой поверх, приколоченной двумя гвоздями, две поставленных друг на друга пачки книг, древний-предревний телевизор «Рекорд-12» и даже отслуживший свое унитаз, поперек которого стыдливо примостили фанерку. На фанерке размытыми чернильными буквами проступали два адреса — скорее всего, эта фанерка некогда служила крышкой посылочного ящика.