Лик Черной Пальмиры

– Нет, – помотал головой Лайк и потянулся к бутылке. – Еще по одной?

– Давай, – не стал возражать Артур.

Разговор медленно, но верно стал приближаться к цели визита московского гостя.

Артур-Завулон не сообщал в Киев о приезде. Просто, явившись утром к офису на Тверской, молча сел в BMW Шагрона. А тот так же молча отвез его во Внуковский аэропорт. А Лайк легко распознал пылающую вероятностную нить и поехал встречать его в Борисполь.

– Наверное, Швед этого Рогозу знает, – предположил Лайк, закусив. – Можно расспросить.

– Швед – это кто?

– Николаевский. Свой Иной. Я мало кому могу доверить спину… Ему – могу.

Артур пристально взглянул на собеседника:

– В Николаеве сильный Дозор?

– Сравнительно. Считай, третий на Украине. Сильнее даже, чем в Харькове.

– А второй где?

– В Одессе.

– А! Там этот… как его… Тор… Тур…

– Турлянский, – с готовностью подсказал Лайк.

– Точно! Продукт гибридного скрещивания турок и полян.

Лайк усмехнулся – он не предполагал, что шеф Дневного Дозора Москвы в курсе их сугубо украинских хохмочек.

– А в Николаеве кто руководит? Этот твой Швед?

– Нет, – отрицательно качнул головой Лайк. – В сущности, там никто не руководит. Турлянский командует всем Причерноморьем.

– А почему? Никого достойного нет?

– Почему нет? Есть. Тот же Швед – очень пристойный маг. Молодой только. И Темный на загляденье, просто ленится. На подхвате работать – это пожалуйста. А в руководители выбиваться не желает.

– Сколько их там, в Николаеве? Официальных.

– Человек двадцать. Я не считал. В основном мелочь – оборотни, вампиры, ведьмочки. Ведьмочки симпатичные, я проверял. А из магов только Швед да Иса. Кстати, в Одессе народу ненамного больше, но там есть Турлянский.

– А что так? Массово полиняли в Израиль?

– Представь себе! Я еще могу понять, когда человек валит из совка в Израиль. Но Иному-то это зачем? Вот скажи, зачем было валить Левке? Так нет ведь, свалил…

– В Одессе все по-особенному, – мечтательно протянул Артур. – Слетать, что ли, и туда?

– Слетай, – Лайк пожал плечами.

Артур откинулся вольготнее, сунул руки в карманы и принялся тихонько раскачиваться на двух ножках стула.

– А скажи-ка, Лаки, – изрек он, не выныривая из некоторой задумчивости, – ты смог бы сколотить хорошую команду из своих? Числом эдак около шести?

– Своих – в смысле киевских или в смысле украинских?

– Все равно.

– Без труда. Я – раз. Турлянский, Швед, Симонов. Ефим. Димка Рублев. Уже шестеро.

– Можно еще одного-двух. Для комплекта.

– В общем, могу.

– Отлично. Давай-ка еще по одной, и я изложу тебе суть дела.

Лайк незамедлительно наполнил рюмки и наколол на вилку уже подостывшую шкварку.

– Эх! Вещь, эта ваша с перцем! – в сердцах признался гость.

– I не кажiть, куме, – согласно отозвался киевлянин по-украински.

Артур снова откинулся на стуле и сунул руки в карманы. Лайк терпеливо ждал. Он уже почувствовал, что его и собранную команду ждет дорога, дорога куда-то на север. В Россию. Причем не в Москву – дальше.

– Ты в курсе э-э-э… природы Ингерманландских болот?

Лайк на секунду задумался.

– Ну… более-менее. Злое это место. Чухонские капища, жертвенное дерево на Койви-Саари… Только идиот мог построить там город для людей.

– Не обобщай, Лаки, – поморщился Артур. – Петр отнюдь не был идиотом. Он просто был всего лишь человеком. И действовал по своему человеческому разумению, пусть и довольно скудному, на наш взгляд. А про шестьдесят пятый год ты знаешь?

– В смысле? В шестьдесят пятом я в Германии сидел. Как и ты, впрочем.

– Я после совета уехал, – сообщил Артур.

– А я остался. На полтора года, – глаза Лайка вдруг заволоклись воспоминаниями. – Хорошее было время…

Артур скептически хмыкнул:

– Значит, не знаешь. Тогда слушай. В шестьдесят пятом на болотах произошли два мощнейших вероятностных выброса. Первый – по светлой фазе, в мае, второй – по темной, более сильный, в ноябре. Сумрак чуть ли не наизнанку вывернуло. Людей много погибло… и Иных. Двенадцатого ноября Дневной Дозор Ленинграда официально объявил о приостановке деятельности, работники его в этот же день покинули город. Четырнадцатого ноября о том же объявил и Ночной Дозор. К двадцать третьему ноября в Ленинграде и области не осталось ни единого Иного – все предпочли убраться из этих гиблых мест до лучших времен. Я поглядел закрытую статистику – представляешь, бежали даже неинициированные, все до единого! Под любым предлогом, вплоть до добровольной явки в военкомат после семи годков успешного закоса.

– И что? – спросил Лайк с некоторым скепсисом в интонации.

– Ничего. С шестьдесят пятого года по шестьдесят восьмой Питер оставался единственным крупным городом в мире, в котором не проживал ни один Иной.

– Ну это понятно, – Лайк тихонько фыркнул. – Жить в этом ужасе? Я еще понимаю людей, этим просто деваться некуда. Помимо военкомата. Но Иные? Им-то подобная радость зачем?