Лик избавителя

Клиника Стасе понравилась. В холле было светло и тепло, нежно зеленели на подоконниках цветы. Странные, незнакомые – иноземные гости смотрели с изумлением сквозь стекла на заснеженный город. Стася вспомнила, что как-то Люся ушла, просто-таки сбежала из кабинета врача-стоматолога только потому, что увидела у него в кабинете засохшую фиалку в невыразительном пластмассовом горшке.

– И я подумала: если уж он не в состоянии за цветочком доглядеть, то что будет с моей многострадальной пастью? Встала и ушла. Он, бедняга, так удивился!

Стасю записали на первичный прием, дали заполнить анкету, потом с поклонами отвели на мягкий диванчик у окна, усадили и попросили подождать. Она ждала и косилась на раскидистое деревце (банзай? Да нет, бонсай!) в углу. Итак, вот она и на месте. Пока ничего страшного. Не слышно криков, стонов и скрежета зубовного, не видно людей с окровавленными повязками на лицах. Бегают деловитые девушки в одинаковых бледно-зеленых костюмчиках. Симпатичные, но ничего особенного. Наверное, сюда нарочно таких подбирают. Стася украдкой достала записную книжку, куда вложила фотографию Николь Кидман, но полюбоваться на нее не успела. Ее пригласили в кабинет.

Тимур Адамович сначала показался Стасе старым, затем молодым. Это потому, что его волосы почти седы. У него стальные, насмешливые глаза, надменно сжатый рот и большой кривоватый нос. Это выглядит прямо-таки насмешкой! Вот, дескать, каков я красавчик, так и ты не парься! У Вагаева странная манера смотреть на человека – не в лицо, а как-то поверх головы, и Стася подумала, что он, вероятно, очень самоуверенный и высокомерный человек.

– Не могу сказать, что у вас совершенно нет показаний к операции, – заметил Тимур Адамович, выслушав сбивчивые Стасины объяснения и поморщившись на вырезанную из журнала Николь Кидман. – Проблема в том, что вы не кажетесь мне подходящим кандидатом для ринопластики.

– Почему? – удивилась Стася.

– Почему, почему-у, – задумчиво промурлыкал Вагаев на какой-то опереточный мотив. – Хотя бы потому, что вы сами не знаете, зачем вам это нужно.

– Как, то есть… Ну, чтобы стать красивой. Уверенной в себе. Успешной. Чтобы…

– Чтобы стать, как все, – подсказал Тимур Адамович.

Стася не нашла что возразить и только замотала головой как упрямый ослик.

– Видите ли, Анастасия Алексеевна, многие женщины считают, что все проблемы в их жизни связаны с неудачной наружностью. Муж ушел из-за лишней жировой складки на животе, а начальник не продвигает по службе только из-за неправильного носа. И в таком случае пластическая операция бесполезна. Внешность меняется, а комплекс ущербности остается, а вместе с ним и трудности в жизни…

– У меня нет комплексов! – вскрикнула Стася под пристальным взглядом Вагаева. – Я… У меня отличная работа, масса друзей, любимый мужчина… И только нос! Нос мне все портит!

– Скажите, а что же, все ваши друзья полагают, что у вас большой нос и это вас портит? И коллеги на работе? И дорогой вам человек?

– Да! Все они полагают, что если нос был бы поменьше, было бы лучше!

Стася сама чуть не фыркнула, представив, как Ленка Дом говорит ей голосом Вагаева, воздев палец горе́: «Если б ваш нос был поменьше, Анастасия Алексеевна, я бы быстрее освоила повороты!»

– Что ж, это дело вкуса, – вежливо кивнул Вагаев. – Но видите ли, в чем дело… Природа расставляет на каждом лице акценты. Вот вы, к примеру, когда наносите макияж, выделяете или свои прекрасные, выразительные глаза, или губы – замечательного, надо сказать, рисунка. Если выделите все разом, получится вульгарно, если ничего – скучно… Природа сделала акцент на вашем носике. Если каким-то чудом нам удастся нос, как у Николь Кидман, то у вас получатся просто мелкие черты лица. Исчезнет интрига, изюминка, понимаете? Пластическая хирургия должна помогать природе, а не перекраивать ее!

Стася вздохнула и посмотрела в сторону. Она могла бы сказать: «Я плачу деньги, сделайте, что от вас требуется», но была слишком хорошо воспитана для этого.

– Ясно, – сказал Вагаев, словно расслышав мысли пациентки. – Тогда приступаем к работе. Кстати, Николь Кидман лично мне не кажется красавицей.

Он некоторое время смотрел на Стасю, словно хотел еще что-то сказать. Она ждала, и у нее замирало сердце, но Вагаев больше ничего не сказал, а «приступил к работе».

Работы оказалось неожиданно много. Стасю крутили, как куклу, ее нос поворачивали так и сяк, затыкали одну ноздрю, потом другую, отводили с помощью неприятных инструментов крылья, просили откинуть голову, дышать, не дышать, улыбаться, закрывать глаза. Нос исследовали с помощью специального зеркала и подвергали действию радиации. Но досталось не только носу, но и собственно Стасе – ей пришлось сдавать все возможные анализы и вспоминать, чем она болела в детстве. Самым занятным в обследовании оказалось составление компьютерного имиджа – потрясенная Стася всматривалась в свое несказанно похорошевшее лицо. Правда, оно присутствовало только на экране монитора! Даже в просьбе выдать фотографии на память Вагаев отказал!