Лик Победы

Граф Шантэри недовольно хрюкнул и поднес к глазам послание Ворона. Читал он долго – видимо, не верил собственным глазам. Принесли шадди, разумеется, паршивый, но в четыре утра плохого шадди не бывает. Марсель залпом проглотил пресладкую горечь и сухо осведомился:

– Прочли?

– Это возмутительно, – сообщил граф Шантэри, – просто возмутительно!

– Ну так возмущайтесь, – взъелся Марсель, – только побыстрее.

– Не надо дерзить, мой мальчик, – дядюшка укоризненно вздохнул, но этим и ограничился. – Как и когда это письмо попало в твои руки? Кто его принес?

– Герард, – виконт невольно улыбнулся. – Алва отдал дураку письмо и отправил слушать реквиемы. Восемь штук! Разумеется, это ходячее совершенство вытерпело до конца и заявилось домой час назад.

– Тонкое решение, – пробормотал дипломат. – Письма написаны прошлой ночью. Я не получал никаких сведений. Когда получил их Алва, если, разумеется, получил?

Когда? Марсель вспомнил уже позавчерашний день. Около полудня пришел Луиджи, они были все вместе, потом притащился барон с гитарой…

– Я нахожу только одно объяснение, – задумчиво произнес дядюшка, – известия принес капитан Джильди, но передал их ночью, когда остался наедине с герцогом. Они ушли вместе. Не сомневаюсь, что «Влюбленную акулу» в Урготе больше не увидят… Тем не менее нужно узнать, какие суда бросили якорь в ночь на 13 день Ветров, хотя это могла быть и какая-нибудь рыбачья фелука.

– Ну, узнаем мы, – не понял Марсель, – а дальше-то что?

– Дальше настоятельно советую тебе лечь спать. Мы все равно предпринять ничего не можем.

– Спать?! – переспросил Марсель. – Ворон полез в зубы Леворукому, а мы выпьем шадди и ляжем спать?!

– Ах, молодость, молодость, – глаза Шантэри стали мечтательными, – она всегда громко кричит и куда-то бежит… А подумать? «Влюбленную акулу» нам не только не догнать, но и не найти. Герцог Алва ясно дал понять, что никакая помощь ему не требуется, давайте уважать его решение.

Марсель залпом допил дядюшкину чашку и со стуком поставил на поднос:

– Ну и трус же вы, граф Шантэри, – граф вылупил глаза, – мне стыдно, что мы родственники! Ворон послал нас к кошкам, но лично я к ним идти не собираюсь. Разрубленный Змей! Я его найду, и плевать, хочет он этого или нет!

– Марсель, не сходи с ума!

– Ворон – мой друг!

– А сам он об этом знает? – съязвил посол его величества Фердинанда Оллара.

– Достаточно, что об этом знаю я, – отрезал Марсель.

Дядюшка Шантэри понес какую-то ахинею, но виконт Валме не слушал. Пускай старый пень надевает свой колпак и дрыхнет. Все равно толку с него, как с паукана меду!

3

Пользу можно извлечь из всего. Даже из киркорелл, даже из ранней службы и разглагольствований барона Дежу. Марсель Валме осадил коня у дворца его величества Фомы, благословляя последнего за богобоязненность и опасаясь, что принцессы увильнули от утреннего молебна. Дежурный офицер для порядка глянул на пропуск виконта и пожелал капитану Валме доброго утра.

– Сударь, – улыбнулся виконт, – не подскажиете ли мне, как пройти в каплицу?

– Вас проводят…

В коридорах суетились слуги, но придворных видно не было. Еще бы, десять утра, в это время приличные люди спят, но он – неприличный. Он уже побывал во Фьянтине и узнал, что «Влюбленная акула» ушла и не вернулась. А вот чужих кораблей в порту не видели уже три дня. Закатные твари, Алве что, видение было?!

– Прошу по этой лестнице вверх.

– Благодарю.

Нет, это не церковь, это какая-то голубятня… Если Фома каждый день по два раза бегает вверх и вниз, то почему он такой толстый?

Сверху плыли звуки органа и запах багряноземельских смол. Так мирно и так благостно, да еще с утра пораньше… Ужас! У входа восседали три дамы в розовом, и Валме едва их не расцеловал. Раз листочки тут, то и цветочек недалече.

Второй радостью стало отсутствие Юлии. Урготская Фиалка то ли проспала, то ли от вчерашнего расстройства приболела. Ну и слава Леворукому.

Орган взвыл, запищали одетые в серое детишки, скоро конец, он подгадал правильно. Марсель взял у прислужника свечку и с постной рожей опустился на пустующую скамью у самого прохода. Если Елена стоит на грешной земле хотя бы одним каблучком, она его заметит.

– Да будут благословенны ходящие в незлобии, чьи сердца открыты любви небесной и свету горнему, – провозгласил похожий на мула клирик.

– Ад арбене, ад арбене, ад арбене!!! [114] – пропел хор.

– Да пребудут в благоденствии праведные и богобоязненные, да воздастся им по мыслям их!

– Ад арбене, ад арбене, ад арбене!!!

– Да святится имя Создателя в сердцах наших, да вернется он к ожидающим, да воздаст златом за злато и сталью за сталь.

– Ад арбене, ад арбене, ад арбене!!!

Ну и зануды эти эсператисты, сначала битый час несут допотопную тарабарщину, а потом, словно этого мало, повторяют на талиг, да еще с гальтарским припевчиком. Нет, судари мои, Марсель Валме выбирает олларианство, олларианство и еще раз олларианство. Оно короче.

– Виконт, мы удивлены, – Елена в сером покрывале поверх утреннего розового платья стояла и улыбалась, – мы полагали вас олларианцем.