Победа… Поражение… Порой их так трудно различить. Кто-то торжествует, кто-то проклинает, кто-то меняет сторону, кто-то не понимает, как подобное могло произойти и почему именно с ним. Ужас в глазах приговоренных, счастье на лице палача, вылетевший из неистового света черный всадник, свист сабли и смерть.Поражение… победа… Кто-то, взглянув им в лицо, остается человеком, кто-то перестает им быть. Чего стоит уже оказанная услуга? Вырванное силой отречение? Данная сгоряча клятва, верность, дружба, любовь?Мятеж может кончиться удачей, а удача списывает все долги, победителей не судят, победители получают все, что хотят… или все, что заслужили? Трещат под ударами таранов корабельные борта, мчится сквозь роковую ночь загадочная Охота, предвещают неизбежность скрипки. В поддельных цветах и поддельных клятвах прячется смерть, она готова ужалить. Она ужалит.Победа… Поражение… Порой они меняются местами. Кто останется человеком, кто вообще останется?
Героическая фантастика18+Вера Викторовна Камша
Лик Победы
© Камша В.В., текст, 2022
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022
Александра Бурдакова, Георгия Виноградова, Ирину Гейнц, Марину Ивановскую, Дмитрия Касперовича, Александра Куцаева, Константина Линника, Даниила Мелинца, Юрия Нерсесова, Артема Хачатурянца, Елену Цыганову
Во время войн спартанцы носят одежды красного цвета… Если кто из спартанцев бывает ранен, врагам этого незаметно, так как сходство цветов позволяет скрыть кровь.
Белая ель
Алатская легенда
Пролог
Миклош осадил жеребца, любуясь на белый дворец у реки, такой непохожий на суровые алатские крепости. Любопытно, какова живущая там девица, которую, если все сладится, придется называть женой? Кошки б разодрали агарисских святош, выдумавших и навязавших добрым людям законный брак. В былые времена мужчине, чтоб обзавестись наследником, не требовалось привязывать себя к одной-единственной женщине. Старые боги ценили кровь, а не слова, любовь, а не браслет, что запросто может оказаться кандальным.
– Красивые места, – Янош, побратим алатского наследника и знатный весельчак, с нескрываемым удовольствием глядел на цветущую равнину, – если б не агары, цены бы не было.
– Ты этого только при хозяевах не брякни, – хмыкнул Миклош. – Мы сюда не за яблоками приехали, а за агарийкой.
– Да помню я, – отмахнулся Янош. – Только из змеюки птичку не сделать. Мало в Алати красоток, чужачка занадобилась.
– Красоток и впрямь много, – согласился наследник, – на всех не женишься, а с чужачкой никому обидно не будет. И потом, ты же сам знаешь…
– Знаю. – Лицо побратима сразу поскучнело. В его семье агаров ненавидели даже больше, чем в доме господаря, но сила была на стороне короля и церкви, которой нравилось держать в одной запряжке кошку и собаку. Считалось, что Агария и Алат объединились добровольно. Как бы не так! Сидящий в Крионе хитрохвостый агар с двойной короной на плешивой голове спал и видел превратить алатов в баранов для стрижки. Зимой ему стрельнуло в голову привязать дом Мекчеи к Агарии еще крепче. Отцу предложили на выбор – либо отдать в Агарию дочь, либо женить сына на агарийке.
Витязи не торгуют сестрами и дочерьми, а жена – не стена, можно и подвинуть. Господарь при полном согласии семьи и вассалов выбрал меньшее из зол. И теперь Миклош должен привезти это зло, которое зовут Анна-Паола-Рафаэла, в свой дом.
Алатский наследник задумчиво подкрутил темный ус и поправил шапку с журавлиным пером.
– Не робей, Янчи, вывернемся. Считай, что мы на охоте.
– Отродясь на мармалюц не охотился, – не смог не огрызнуться Янош. – А, была не была, пересолим да выхлебнем.
У Миклоша Мекчеи были черные глаза, дерзкие и веселые. Самые красивые в мире. Рафаэла смотрела в них и не понимала, как жила без алатского рыцаря почти восемнадцать лет. Подумать только, утром она едва не расплакалась, узнав о приезде жениха, а вечером готова идти в Алат пешком через все горы и реки.
– Прекрасная Рафаэла покажет мне сад? – поклонился Миклош, и отец довольно улыбнулся.
– О да, сударь, – пролепетала девушка и поднялась, благословляя родных, заставивших ее надеть лучшее платье – белое с изумрудной, в цвет глаз, отделкой. Миклош тоже улыбнулся и подал обернутую плащом руку. Вздрогнула, выронила хрустальный бокал мать, кто-то – Рафаэла не поняла кто – пробормотал «к счастью». Братья громко заговорили о соколиной охоте, Миклош тронул свободной рукой темный ус:
– Если прелестная Рафаэла боится, что роса намочит ее милые ножки, найдется рыцарь, готовый ее нести хоть до Рассветных садов.