Лик пустыни

В начале осени мы подходили снова к этим местам. Утром мы договорились с караван-баши (начальником каравана) о месте вечерней встречи и, как обычно, разъехались в разные стороны. Маршруты выпали в тот день большие, и уже совсем стемнело, когда обе наши группы неожиданно встретились. Через несколько минут перед нами на бугре показался приветливый огонек нашего условного фонаря, и мы подъехали к лагерю. Наши туркмены как-то подчеркнуто торжественно и весело встретили нас и, взяв каждого под руки, повели к центральной палатке. Каково же было наше удивление, когда' в центре ее мы увидели горку из 20 громадных дынь! Некоторые из них оказались до 15 килограммов весом. Здесь было 16 различных сортов дынь разнообразнейших расцветок и форм! Даже самые разборчивые ценители не могли придраться к вкусу и достоинствам этих дынь, несмотря на то, что споры о том, какой сорт лучше, продолжались не один день. Действительно, эти дыни, выращенные на илу овражных выносов и не знавшие ни одного полива, были несравненно лучше тех, которые вырастают в оазисах. Недаром сюда на "дынный сезон" пришел весь аул, которому принадлежали эти бахчи. Повсюду были разложены сушившиеся на солнце громадные ломти золотых дынь, составляющих для жителя наших пустынь не только лакомство, но и важный продукт питания.

В 1947 году мы на полуторатонке пробирались по Приаральским Кара-Кумам, расположенным северо-восточнее Аральского моря. Широкая выравненная полоса постепенно сужалась, и высокие пески, то полузаросшие, то совершенно оголенные на верхушках, постепенно все ближе и ближе подступали к дороге. Машина шла тяжело - пески становились сыпучей.

Удастся ли нам пройти дальше? Казалось, что высокие гряды вот-вот сомкнутся и мы застрянем в этой сухой, испепеленной солнцем пустыне.

Вдруг на повороте раскрылся ровный участок, покрытый пышной и яркой зеленью. Это так не вязалось с сверкающе-белыми песками и желтовато-серой выжженной растительностью! Оказалось, что это были посевы одного из колхозов. За густым частоколом кукурузы расположены были участки проса и бахчи дынь и арбузов. Но как могло все это расти в пустыне? Откуда в этом безводье такие тяжелые, полные метелки проса, мощные стебли кукурузы? Посевы были окаймлены с одной стороны словно гигантской скобкой глубокой, трехметровой, траншеей. По всей двухсотметровой длине этой траншеи просачивалась в нее из песков грунтовая вода и постепенно стекала в центральный водоем, где было установлено легкое, из тонких жердей, колесо почти шестиметрового диаметра, снабженное жестяными кувшинами. При помощи ворота и второго, горизонтально лежащего зубчатого деревянного колеса оно приводилось в движение лошадью и вычерпывало воду, сливая ее в лоток. Это "чигирь", одно из древнейших гидротехнических сооружений.

По системе деревянных лотков и искусно сделанных арыков растекалась добытая таким способом из песков вода и орошала больше гектара посевов.

Такой тип земледелия встречается довольно часто в песках северной зоны пустынь, где грунтовые воды совершенно пресны и залегают на глубине от 2 до 4 метров.

Один залив Каспия отделен от моря неширокой пересыпью, сложенной из крупного ракушечного песка. Солоны воды синего Каспия, и густым рассолом является свинцово-серая рапа залива. Казалось бы, и на низкой пересыпи может быть только такая же соленая вода. А копнешь, и оказывается, что в песках этих вода совершенно пресная. Нельзя лишь нарушить тонкий сантиметровый прослой глины, иначе снизу пойдет морская вода. Этот слой пресной воды образовался путем конденсации водяных паров из горячего воздуха, остывающего в порах песков. Но как их использовать для земледелия и вырастить что-либо на этом желтом ракушечном пляже? Чигиря не устроишь - сразу смешается пресная вода с соленой.