Лик Сатаны

— Понятно! — грустно улыбнулась Саша. — Если сейчас в делах Никиты не нашлось для меня места, то вряд ли найдется позже…

Она открыла рот, чтобы попрощаться, но в кабинет вошел высокий жилистый мужчина с суровым лицом и холодным взглядом и обратился к Быстровой:

— Ты готова? — И повернулся к Саше: — Здравствуйте!

— Здравствуйте! — буркнула она, сообразив, что это муж Юли, Валерий, тот самый, что обещал выдернуть Никите ноги, а ей советовал держаться от него подальше. И чего, дура, не послушалась?

— Да, Валера, готова! — заторопилась Юля. — Забирай вон те коробки!

И неожиданно подмигнула Саше.

— Очень рада была повидаться, но мне пора уходить. Может, подбросить до дома?

— Спасибо, не стоит! Мне недалеко…

Она вышла из кабинета и успела увидеть, как Валерий и Юля загружались в «Мерседес». Устроившись на сиденье рядом с мужем, Юля смахнула что-то с его лица, а затем поцеловала в щеку. Ее лицо было откровенно счастливым, и Саша почувствовала жгучую зависть, тяжелую как камень, что лежал у нее на душе.

Погода, такая замечательная с утра, безнадежно испортилась. Небо затянуло рваными облаками, через которые изредка проглядывало блеклое от жары небо. Прохожие торопились домой, с тревогой поглядывая на копившиеся тучи. Влажная духота давила, звуки тонули, как в вате, в голове вяло ворочались мысли. Из автобуса вывалились несколько мокрых от пота пассажиров. И Саша решила идти пешком, представив, какие запахи витают в общественном транспорте.

Она брела домой, не обращая внимания ни на что вокруг, пока не остановилась у дверей подъезда, чтобы набрать код замка. И тут чья-то рука легла ей на плечо. Она прижала сумку с деньгами к груди и резко оглянулась, готовясь к худшему.

Но перед ней стоял Никита и улыбался.

Саша, казалось, потеряла дар речи. Только смотрела растерянно, продолжая прижимать к себе сумку.

И он тоже стоял и смотрел, а затем улыбнулся еще шире и сказал:

— Привет!

— Привет! — почти прошептала Саша и, пока силы не оставили ее окончательно, спросила: — А я думала, ты не хочешь меня видеть!

— Я и думал, что не хочу! — ответил Никита, и голос его дрогнул. — Пока не сообразил, что, если не увижу, буду жалеть об этом всю жизнь!

И тут словно что-то толкнуло их друг к другу. По крайней мере Саша толчок ощутила. Но в тот же миг об этом забыла. Они целовались на виду у всего дома. Саша закрыла глаза и подумала, что небеса и впрямь к ней благосклонны, а когда на пару секунд открыла их, чтобы нажать кнопки кодового замка, то увидела, что облака над головой сложились в два огромных белоснежных крыла, а между ними из ослепительной синевы словно копье архистратига пробился яркий солнечный луч…

В это самое время, за две с лишком тысячи километров от них генерал Бабушкин сидел в своем кресле и смотрел телевизор. На экране мелькали мутные кадры. Люди в темной форме с надписью «Міліція» на спине заламывали руки каким-то парням с желто-голубыми повязками на рукавах. Те отчаянно сопротивлялись. В тусклом свете фонарей мелькали разъяренные лица, дубинки, куски арматуры, раззявленные в безмолвном крике рты…

И вдруг эта куча-мала распалась, а на земле остался лежать человек с торчавшим в груди трезубцем. Что-то громко и взволнованно вещал с экрана телеведущий. Багровое пятно медленно расплывалось по вышиванке. Получалось, что человек сам себя заколол в драке с милицией…

Генерал нажал кнопку на пульте и выключил телевизор, а затем обвел хмурым взглядом Саблина, застывшего рядом с ним подполковника Глызина и неожиданно усмехнулся:

— Ну что, братцы! Как говорится, на бесов надейся, но трезубцем не размахивай! Пора и по домам!..

Он поднялся с кресла, подошел к окну, распахнул створки и с чувством произнес:

— А ведь лето на дворе! И такое чудесное! Пожалуй, я вам отгулы дам! На три дня! Больше не могу! — и кивнул на телевизор. — Сами понимаете, что в мире творится!

Сквозь окно в кабинет потоком лились солнечные лучи. Один из них упал на портрет Феликса Дзержинского, и Саблину показалось, что старый чекист хитро ему подмигнул…