Лик смерти

— Слушайте-ка, ведь он все это сделал в воскресенье, средь бела дня. Причем в прекрасное солнечное воскресенье, когда все соседи были дома или на своих лужайках, катались на велосипедах и наслаждались погодой. А он орудовал наверху. — Я показала на окно хозяйской спальни. — Там везде кровь, на стенах, на потолке, но это не следы убийства. Это узоры, которые он рисовал прямо пальцами. Конечно, он весь вымазался, ему необходимо было помыться, вот он и воспользовался бассейном, причем с большим удовольствием.

— А почему же он не помылся в ванной? — спросила Келли. — Не слишком ли рискованно выходить во двор? Уединенный он или нет, не важно — убийце нужно было покинуть место преступления в надлежащем виде. А если бы кто-нибудь постучался или вошел, а он тут плещется?

— Начнем с того, что так было разумнее, — ответил за меня Барри. — Наверняка мерзавец знал, что мы проверим дренажный сифон в ванной. А в фильтрационной системе бассейна гораздо сложнее найти улику. И хлорка не слишком хороший помощник для следствия.

Я тщательно осмотрела бассейн. Он оказался футов двадцать длиной и везде одинаковой глубины. С бортика, выложенного блестящим кафелем, спускалась в воду одна-единственная лестница.

— Здесь кое-где еще сыро, — заметила я.

— Надо немедленно выйти отсюда, — резко сказала Келли. — Прямо сейчас.

Мы с Барри удивленно переглянулись.

— Как вы думаете, почему здесь сыро? — спросила она.

И я поняла.

— Потому что он тут ходил, наверняка обнаженный и босиком, и скорее всего оставил отпечатки, которые непременно сотрутся, если мы продолжим топтаться около бассейна.

— Ты права, — сказал Барри.

— Здесь нужно тщательно пройтись ультрафиолетом, — сказала Келли. — Дюйм за дюймом. Слава тебе, Господи, у нас есть кому этим заняться.

Следы убийцы, включая скрытые отпечатки, и кровь, и сперма могут флуоресцировать, то есть испускать лучи, если на них воздействовать ультрафиолетовой лампой. Келли права. Если подонок действительно спокойно здесь расхаживал в голом виде, по всей вероятности, это будет отправной точкой для следствия и самой главной уликой.

Мы прошли через раздвижную стеклянную дверь, продолжая оглядываться на двор.

— Ты все-таки считаешь, что в бассейне больше крови, чем было на убийце? — спросил Барри.

— Думаю… — сказала я и замолчала.

И тут на меня вновь снизошло понимание, так происходит всегда: оно словно выплыло из мрака подкорки.

«Мерзавец наслаждался тем, что мог сделать что-нибудь гадкое и на улице. Он убил целую семью средь бела дня, чуть не искупался в их крови, а затем разделся и долго и с удовольствием плавал, в то время как их тела варились в доме с выключенной вентиляцией. А между тем соседи отмечали дни рождения детей, подрезали кусты, жарили барбекю — и не догадывались, что преступник здесь, совсем рядом, и по-своему наслаждается этим замечательным днем».

— Его ликованию не было предела, — сказала я, взглянув на Барри. — Он подобен вурдалаку, попавшему на дневной свет. Почувствовал себя могущественным, настоящим хозяином положения. Он был абсолютно уверен в себе, когда входил сюда средь бела дня, и ни секунды не сомневался в выборе орудия убийства.

— Вот черт! — Барри со вздохом покачал головой. — Итак, он проплыл несколько кругов в бассейне, может, даже повалялся на травке, подслушивая разговоры соседей и радуясь своему триумфу. Вопрос только в последовательности его действий. Ты сказала, что кровь здесь, внизу, была свежей. Допустим. Но как ему удалось? Двоих убил наверху, расписал кровью стены, затем пришел, выкупался и убил третьего? А что в это время делала Сара?

— Еще не знаю. — Я пожала плечами.

— Ненавижу, когда меня заставляют с этим работать! — вздохнул Барри и вдруг взревел так, что я вздрогнула: — Эй, Томпсон!

Как по волшебству, появился молоденький полицейский, который не пускал нас за ограждение.

— Слушаю, сэр, — произнес он.

— Во двор никого не пускать до распоряжения начальника криминального отдела.

— Есть, сэр, — ответил он и встал около стеклянной двери. Он был слишком молод и по-прежнему необычайно взволнован своей причастностью к происходящему.

— Ну что, готовы подняться в спальню? — спросил нас Барри.

Вопрос был риторический. Ведь мы вели расследование, пытались шаг за шагом воссоздать картину преступления, а действовать необходимо по горячим следам. Мы вышли из гостиной и стали подниматься по лестнице, Барри впереди, за ним я и Келли. Наверху Барри заглянул в комнату.

— И какая необходимость тащиться сюда вдвоем? — раздался недовольный голос. — Чтобы натоптать побольше?

Этим недовольным оказался Джон Симмонс, начальник выездной криминальной группы полицейского управления Лос-Анджелеса. Сварливый и раздражительный, Симмонс не доверял никому, кроме себя самого, когда дело доходило до поиска и обработки улик. Но подобное поведение простительно, ведь он считался одним из лучших.

— Вообще-то втроем, — произнесла Келли и подошла поближе, чтобы он смог ее увидеть.