Лик умирающего (Facies Hippocratica). Воспоминания члена Чрезвычайной Следственной Комиссии 1917 года

Толпу эту вел с крестом в руках Георгий Гапон. Манифестанты были уверены, что увидят самого Царя, передадут ему петицию и спокойно удалятся. Царь знал о готовившемся движении и даже имел копию петиции.

Когда утром толпа подошла к Зимнему дворцу, расставленные там воинские части отказались пропустить ее на Дворцовую площадь.

Масса не поверила и местами стала прорывать воинские кордоны. Войска открыли огонь и, когда толпа разбежалась, на площади оказалось более 200 убитых⁷⁰.

Событие это, ставшее началом русской революции, произвело огромное впечатление не только в России, но и за границей. Гапон стал народным героем, о нем писали газеты всего мира и во всех магазинах продавались его фотографические карточки.

В то время министром внутренних дел был П. Дурново⁷¹. Обладая научным багажом штурманского офицера, этот «самородок» настолько выделялся среди тогдашнего чиновничества своими блестящими способностями и незаурядным умом, что еще в царствование Александра III достиг высокого поста директора департамента полиции. Но, «что бы поступать умно, одного ума мало» заметил как-то Достоевский, и эту верную и глубокую мысль П. Дурново подтвердил полностью.

Пользуясь расположением известной в Петербурге светской дамы и заподозрив ее в близости к послу одной из иностранных держав, Дурново поручил своему агенту, служившему у посла прислугой, вскрыть и обыскать его письменный стол. Два найденных в нем собственноручных письма своей возлюбленной взбешенный директор департамента бросил ей в лицо, а легкомысленная красавица повторила тот же жест в отношении посла.

В жизни преследуются и караются не пороки, а неумение их скрыть.

Случай с послом стал известен Александру III, и на поданной ему жалобе о нарушении прав экстерриториальности, Царь положил хорошо понятную всем резолюцию: «Немедленно убрать эту свинью»⁷².

Словом можно ударить больнее, чем кулаком.

Имя П. Дурново в течение всей его жизни произносилось не иначе, как с саркастической ссылкой на царскую резолюцию. Служебной его карьере она повредила много меньше, прервав ее только на десять лет, и при Николае II после убийства Великого Князя Сергея и министра Плеве опального чиновника вновь призвали на службу, поручив ему ликвидировать революционный террор.

Разыскать и уничтожить неуловимый боевой отряд социалистов-революционеров без содействия лица, в этот отряд входившего и пользовавшегося в партии крупным авторитетом, оказалось невозможным. Использовать для этой цели Азефа не удалось и тогда кто-то вспомнил о Гапоне.

Мысль предложить ему роль предателя представлялась осуществимой потому, что бывший священник, проживавший в то время в Монте-Карло, вел там очень рассеянный образ жизни и проводил время в обществе кафешантанных звезд, которых щедро угощал в самых дорогих ресторанах.

Посланному в Монте-Карло известному петербургскому авантюристу Манасевичу-Мануйлову без особого труда удалось склонить Гапона к сотрудничеству с департаментом полиции, и он вернулся в Россию.

За 100 000 рублей Гапон предложил Дурново выдать всю боевую организацию. Дурново, находя сумму чрезвычайной, предложил 25 000 и кроме того потребовал гарантию в исполнении самого обязательства, каковою считал привлечение уже самим Гапоном в качестве секретного сотрудника еще кого-либо из влиятельных членов центрального комитета партии.

Как революционер Гапон всегда был дилетантом, в политических программах не разбирался, техники революционного дела не знал вовсе и был совершенно убежден, что талантливый и умелый вождь ни в каких политических программах и партиях вообще не нуждается и может сделать революцию в один день.

Эта ребяческая наивность и была причиной того, что даже в дни рассвета его славы, Гапона не посвящали в партийные дела, а когда в Монте-Карло он стал таскаться по ресторанам и открыто продавать свои подписи на фотографических карточках, то быстро исчезло доверие и уважение к нему как к человеку.

Имя все равно что платье, одни его носят, другие таскают. Люди, торгующие своими автографами, принадлежат к последним, и потому среди членов боевой организации нашелся только один человек, сохранивший к герою «Кровавого воскресенья» доверие и даже восторженное обожание. Этим человеком был тот самый инженер Рутенберг⁷³, который в воскресенье 9/22 января шел с ним рядом и который после стрельбы на Дворцовой площади затащил его в ближайший двор и там своими карманными ножницами остриг ему волосы и бороду. Уничтожив эти обязательные атрибуты православного священника и надев ему на голову чью-то рабочую фуражку, Рутенберг тем самым спас Гапону жизнь, сделав священника неузнаваемым для разыскивавших его полицейских.

Вот этому-то Рутенбергу Гапон и предложил сотрудничать вместе с ним в качестве секретного агента петербургского охранного отделения.

Ошеломленный Рутенберг, не отказывая в своем согласии, категорического ответа однако не дал, и предложил еще раз встретиться и обсудить вопрос.