Лик зверя

Она окинула взглядом заполненные ряды амфитеатра. Я хотел сказать ей еще что-то, но в эту секунду над трибунами вновь зазвучали призывные звуки фанфар. Над Стадионом воцарилась полнейшая тишина, нарушаемая лишь шумом ветра и плеском волн в многочисленных озерах. И в этой торжественной тишине прозвучали разносимые громкоговорителями во все уголки Водного Стадиона слова диктора:

— Братья и сестры! Мы обращаемся сегодня ко всем вам, живущим на нашей прекрасной планете или волею судьбы заброшенным в далекие уголки космоса! Слушайте все Большой Водный Стадион! Сегодня наш общий праздник, радость которого достигает сейчас самых далеких звезд, где трудятся наши отважные земляне, оставшиеся душой здесь, с нами.

Все мы, плечом к плечу, прошли тот великий путь страданий, потерь и находок, великих открытий и великих разочарований, чтобы сейчас носить гордое имя могучей и единой семьи — Человечества! Перед всеми нами — будущее, полное светлых надежд, смелых устремлений и радостных ожиданий. И от каждого из нас в полной мере зависит, чтобы это будущее стало таким же счастливым для наших детей и внуков, как для нас наше настоящее. Мы стоим на пороге новой эры в истории человечества — Эры Полного Единения Людей! Сегодняшний день только предвестник этой эры, и потому мы отмечаем его, как великий общепланетный Праздник Братства. Мы желаем счастья вам, люди Земли, и пускай ничто не сможет омрачить его!..

С последними словами диктора, под радостные звуки фанфар, в небо взвились сотни трепещущих серебристых ромбов и тысячи чудесных разноцветных бабочек, на мгновение заслонивших небо сказочным пестрым ковром. Ромбы поднялись над Стадионом огромными птицами и, подхваченные ветром, унеслись на просторы городских проспектов и улиц. По людскому морю на трибунах амфитеатра пробежало оживление, сбегавшее волнами вниз, к подножию сцены, открытой водному простору и небу. Все взоры сейчас обратились туда, где начиналось представление.

Мощнейшие громкоговорители несли звуки величавой, удивительно красивой музыки над головами тысяч и тысяч людей, над лесистыми холмами, парками, над водной гладью озер и бассейнов. Громадные, стометровые экраны голографонов были выставлены на верхних ярусах амфитеатра и позволяли видеть происходящее на сцене из любой точки Стадиона. Такие же экраны были расставлены повсюду в окрестностях этого грандиозного спортивного сооружения, и любой желающий мог приобщиться к удивительному и сказочному действу.

Не отрываясь, я смотрел вниз, на сцену, где происходило невероятное. Удивительные по пластике и ритму танцы, превосходные мелодичные голоса, полное соответствие музыки и света — все это целиком захватывало зрителя, уводило его на край пропасти, где, казалось, должен был оборваться невозможно прекрасный сон.

Юные золотистые тела артистов жили на сцене пламенной, удивительно естественной жизнью, разворачивая перед зрителем длинный путь человеческой истории, начинавшийся от холодных первобытных пещер, где люди вели неустанную борьбу за свое существование, и постепенно восходящий по спирали, через тернии и препоны, к светлым векам современности. Миллиарды жизней вспыхивали и мгновенно угасали, подобно искрам костра на ветру, на этом бесконечно долгом пути, и в унисон им разгорался и затухал алый огонь в глубине сцены. Под тревожные аккорды мелодии гибкие тела артистов и танцоров вздымались и тут же опадали, неся печать смерти и разрушения, словно воздавая молитву слепым силам природы. Но тут же на смену им приходили другие — счастливые и полные радости жизни, и победное золотистое свечение лилось со сцены, возвещая о приходе нового времени, когда человек стал полноправным хозяином своей судьбы и уверенной ногой исследователя ступил на звездные тропы, уводящие его в глубины Вселенной.

Я был полностью зачарован и совершенно потрясен увиденным. Все это так не походило на невзрачные картины переполненных ночных клубов, виденные мною на Гивее, завсегдатаям которых наскучило смотреть, как над их кофейными чашечками мелькают пышные телеса полунагих танцовщиц. Здесь же передо мной была сама жизнь, во всех ее оттенках и полутонах.

Я посмотрел на Таню. Она плакала от восторга и счастья, щеки ее горели пламенным румянцем. Только тут я заметил, что по боковому проходу в направлении нашего сектора взбирается невысокий человек с эмблемой ОСО на рукаве куртки, и сердце мое тревожно заныло. Человек этот был, скорее всего, посыльным. Он все время сверялся со своим микропеленгатором связи по КЭО (каналы экстренного оповещения), пытаясь поймать сигнал моего личного датчика. Вот он остановился около нашего яруса, внимательно вглядываясь в сидящих на трибуне зрителей. Никто не замечал этого ничем не примечательного человека. Все были поглощены удивительным зрелищем, творившимся сейчас на хрустальной грани между водой и небом, а он, казалось, вовсе не замечал представления, сосредоточенно изучая лица сидящих вокруг людей.