Лик Зверя

ГЛАВА 21

Скрипнула, отворяясь, дверь. Полуослепшая, Ольга метнулась в сторону, влипла в стену. Распахнувшись, дверь пропустила человека, вновь захлопнулась. Висящее на стене зеркало на мгновение отразило черты: изящное лицо, тонкие губы, отстраненный взгляд. Заметив смазанное движение, девушка поспешно обернулась, но успела лишь сдавленно охнуть, осела безвольным мешком.

Ольга оценивающе оглядела фигуру незнакомки. Темно-синий халат из непрозрачной ткани, резиновые перчатки, бахилы, закрывающая голову и затылок шапочка-накидка. Спустя минуту Ольга уже придирчиво осматривала себя в зеркало. Девушка оказалась чуть большей комплекции, ровно настолько, чтобы недостающий объем заполнил маскхалат. Расстегнув маскхалат так, чтобы легко можно было дотянуться до оружия, Ольга расправила халатик, надвинула на нос шапочку и вышла из туалета.

Неяркий рассеянный свет, льющийся из продолговатых матовых плафонов, ровный прямой коридор. В стенах, через равные промежутки, расположены двери. Ольга вновь ощутила странное чувство, будто уже встречала нечто подобное, когда-то давным-давно. Чувствуя, как в груди зарождается, и стремительно растет страх, Ольга разозлилась, сделала шаг, затем еще.

Мимо проплывают двери, одна за одной. Двери забраны прозрачным стеклом, и можно легко разглядеть, что происходит внутри. Выкрашенные в синее стены, белые потолки, голубоватое сияние светильников. Поблескивают металлом шкафчики, на полочках рядочками расставлены ампулы и пластиковые банки с непонятным содержимым. Но все это отступает перед главным.

Переходя от комнаты к комнате, Ольга ощутила, как на голове шевелятся волосы, а к горлу подступает тошнота. В каждой комнате-палате лежак, на застеленной клеенкой поверхности обнаженное тело. Мужчины, женщины, в возрасте, и совсем молодые. Но всех объединяет одно — тела покрыты жуткими шрамами. Изуродованная плоть вспухает нарывами, сочится желтоватой сукровицей. Люди похожи на сломанные игрушки, чьи искаженные тела, наспех залатанные после тяжелых поломок, оставили на время. Некоторые расчленены настолько, что, кажется, не могут быть живыми. Но если присмотреться, грудь едва заметно вздымается, а конечности слабо подергиваются, будто жуткие подобия на людей даже после неведомых пыток продолжают цепляться за жизнь, не желая покидать наполненный болью и муками мир.

Рядом с лежаками непонятные конструкции из металла и пластика. Мигают цветные лампы, негромко стрекочут писцы, занося на бумагу невнятные символы. От конструкций к телам тянутся провода и трубки. Одни едва касаются тела, другие крепко держатся на присосках, третьи оканчиваются толстым иглами, вбитым в плоть почти до основания. Трубки прозрачны, и можно видеть, как внутри, насыщенная пузырьками, передвигается жидкость. От машины к телам жидкость течет прозрачная, едва видимая, назад же возвращается темно-красная, почти черная, словно рукотворное чудовище, будто паук, вплескивает в несчастных едкую слюну, засасывая назад полупереваренный сок.

Рядом с лежаками стеклянные столики, больше похожие на разделочную доску мясника: кровавые лужи, обломки костей, обрезки плоти. Тут же хранятся инструменты разделки: отточенные скальпели, зазубренные крюки, увенчанные зубастыми кругами пилы. В отдельной секции пластиковая посуда: баночки, колбы, реторты. В каждой покоятся кусочки ткани, но не черные, грязные обрывки, а аккуратные, полупрозрачные кусочки, отдельные пучки волокон, тонкие тяжи, приспособленные для неведомой, но устрашающей цели.

В некоторых комнатах фигуры врачей, облаченные в одинаковые синие халаты, полностью погружены в работу. Один склонился над столиком, другой всматривается в бегущие по монитору машины цифры, третий, забрызганный кровью с головы до ног, умелыми движениями вскрывает лежащее тут же тело.

Словно в трансе, Ольга замедленно двигалась по коридору, подолгу замирала возле дверей, с болезненным любопытством следя за производимыми манипуляциями. Вот врач взял в руку скальпель. Короткое лезвие холодно и опасно блестит. Легкое движение, и кожа вскрывается лепестками. Вторая рука подхватывает пинцет, умело цепляет из плошки пучок малиновых волокон, что вдруг начинают сокращаться, подергиваться, как живые, и быстрым движением забрасывает жуткую ношу в рану. Скальпель сменяется иглой с продетой в ушко ниткой. Несколько стежков, и вот на месте раны аккуратный шов. Нитки крепко стягивают края раны. В местах проколов на коже выступили алые бусины крови.

— В чем дело?

Ольга замедленно повернулась, сморгнула, с усилием прогоняя застлавшую глаза дымку ужаса и непонимания. Перед взором протаяла фигура: уже привычный синий халат, шапочка-накидка, плотно облегающие кисти резиновые перчатки. Лицо с грубыми чертами, внимательный взгляд карих глаз.

Врач несколько секунд смотрел Ольге в лицо, сказал сухо:

— Стало нехорошо — отсидись в подсобке, да и нашатырь с кофеином никто не отменял. Нечего тут…