Ликабет. Книга 1 (СИ)

— У римлян обеда не было, только завтрак и ужин. А чем тебе лучше не знать, столовой здесь, скорее всего, нет. Но к ужину я думаю, ты все съешь — сказал авторитетно белобрысый легионер лет двадцати пяти.

Буховцев слушал эту занимательную беседу и думал, что Нолин в общем-то прав. Когорту через две недели они сформируют. Переоделись в выданную одежку, свою сдали и построились на плацу перед казармой.

Сейчас, когда они стояли одинаково одетые в туники, подпоясанные, на неярком августовском солнцепеке, все это уже мало походило на веселое приключение, и у Буховцева было ощущение, что перемещение во времени уже произошло. Туники топорщились, как непривычная, не обмятая форма у новобранцев. Рядом со строем стояли центурионы в шлемах, кольчугах с суковатыми палками в руках. Настоящие витисы делали из виноградной лозы, видимо, эти тоже, раз уж разорились на настоящие кожаные пояса. Перед строем стоял Нолин и говорил на латыни, центурионы переводили. Валерий вслушивался через разноязыкий перевод в русскую речь.

— Наконец-то вы стали похожи на римских воинов. Скоро вы получите вооружение и будете похожи еще больше, но началам римского военного искусства мы будем вас учить уже сейчас. Главное — это подчинение старшим и братские отношения с равными. За нарушение правила — наказание. Сила войска в слаженном действии ваших братьев по мечу, и этому мы вас научим. Вы должны владеть оружием так же естественно, как и дышать. Этим мы займемся после обеда. Вам выдадут учебные гладии и скута и мы начнем тренировки. Если кому — то служба римского воина покажется тяжелой, он может в любое время покинуть легион, для всех оставшихся правила обязательны. Первое как я уже сказал — повиновение. Второе — братское отношение к равным. Драки, кражи и просто ссоры запрещены. Список наказаний до вас доведут центурионы. По всем вопросам обращаться к центурионам. Сейчас будет обед. Первую неделю еду для вас будут готовить на всех, далее, когда научитесь готовить сами, будете питаться по контуберниям — Нолин замолчал. Стоял и внимательно смотрел на своих подчиненных. Никто не смеялся.

К обеду все сидели под портиком, у казармы. Места на лежаках были уже распределены, все ждали обеда и болтали о пустяках. В основном рассказывали всякую чушь, так, за знакомство. Центурионы обошли подчиненных и выдали деревянные стаканы, деревянные миски, весьма прилично сделанные, и ложки, если так можно было бы назвать без особой хитрости выстроганные дощечки с ручкой и плоской лопаткой на конце. Появление этого столового прибора вызвало волну шуток. Их называли «лопатой», или «ковырялкой». Итальянец Паоло он же Марк Павел, тоже оказавшийся в их контубернии, пытался разобраться над чем смеются русские и один из легионеров, Сергей Хвостов — Марк Клит в новом варианте, объяснял ему на хорошем итальянском. Только сейчас Валерий понял, что ни в распределении, ни в чем другом здесь не было ничего случайного. Знания магов и организаторские способности коллег Полетаева виделись во всем.

Вскоре им принесли обед в котле. Буховцеву хотелось расхохотаться, когда он увидел кривые лица братьев по оружию. Принесенная еда имела знакомый запах, а именно запах разваренного зерна, а если быть еще точнее, запах поросячего варева, которое готовил дед для своих хрюшек в деревне. Порции были гигантские, и разваренная, молотая пшеница с чесноком, зеленью и какими-то специями была не так уж и плоха. По крайней мере, для Буховцева. В легионах их учили питаться дрянью гораздо хуже. Однако другим пришлось тяжелее. Паоло нехотя ковырялся в миске и почти ничего не съев, выбросил ее содержимое в отхожую яму за казармой. Другие съели не намного больше, хорошо еще, что для питья была просто вода. Еще где-то около часа они прохлаждались под портиком, глядя на залитый солнечным светом, тренировочный плац, потом центурионы позвали их к одному из строений лагеря. Там оказались тяжеленные, плетеные из толстых прутьев щиты, и здоровые дубины — мечи. Начиналась обещанная Нолиным тренировка.

— Шаг вперед, полшага, удар снизу краем щита, выход вперед, коли мечом! — кричал центурион Гай Пиний

Они шагали вперед держа на опущенной вниз руке тяжеленный щит, прикрываясь им, коротким движением били нижним краем щита, видимо, предполагалось по ногам, а потом с шагом вперед кололи. Делали они это уже в сотый раз. Солнце палило и с Буховцева сошло уже, наверное, сто потов. Руки онемели, как левая, в которой он держал щит, так и правая в которой был меч. Казавшиеся, в начале, тяжелыми, теперь они были неподъемными.

— На исходную позицию.