Ликбез для бабочки

– Я знаю, что произошло с тобою. К сожалению, такие вещи часто происходят и не только с девушками. С парнями тоже. Никто, от этого не застрахован. Даже дети.

По ее лицу потекли слезы. Она стала раскачиваться сильнее.

– Но, это не повод раскисать. Твой организм состоит из клеток. Они постоянно обновляются. Пройдет время, и ты уже не будешь иметь, почти никакого, отношения к той себе, которой было сегодня так тяжело и плохо.

– Я ненавижу себя! – девушка замерла, подняв на него взгляд блестящих глаз.

– Напрасно. Жизнь состоит не только из приятных или скучных моментов. Это может не нравиться. Но, ни ты и ни я не устанавливали этот порядок, и нет смысла ненавидеть себя за то, что от тебя не зависит. Вот, возьми это, – он протянул ей металлическую ложку.

Посидев несколько секунд, она взяла ее.

– Что ты чувствуешь? Какая она на ощупь?

Во взгляде девушки появилось удивление.

– Холодная, но не сильно.

– Хорошо, а еще?

– Жесткая.

– А одеяло, которое рядом с тобою лежит. Оно жесткое?

Потрогав стеганую ткань, она покачала головой.

– Нет мягкое.

– А по температуре?

– Теплое.

– Хорошо. А ложка еще холодная или уже нет?

– Немножко.

– Хорошо. Вот видишь, ты должна продолжать жить здесь и сейчас. Нет смысла тянуть прошлое с собою. Оно закончилось.

– Я не смогу забыть. Я закрываю глаза и вижу. Смотрю перед собою и вижу.

– Хорошо. Не запрещай себе видеть. Это нормально. Но, попробуй увидеть это, как кино на экране. Увидеть эту девушку, которая оказалась в том месте. Расскажи мне подробно. Только без истерик. Помни. Мы, просто, смотрим кино. Расскажи все, что произошло, где ты была до того, как с ними столкнуться. Зачем, ты там была. Что, было вокруг. Расскажи все. Не торопись. Дыши глубоко. Помни, ты в безопасности. Все хорошо. Мы поможем тебе.

Не став дожидаться подробностей, я вышла. В коридоре стояла, кусая губы, доктор, что привела нас сюда.

– Ужасно! – сказала я, только, чтобы нарушить тишину.

Она кивнула.

– А зачем, он заставляет ее рассказывать, все подробно? Ей же забыть все хочется, поскорее.

– Нельзя, просто забыть. – Ирина сцепила руки. – Это, ведь, боль. Если ее не изгнать, она продолжит жить внутри, на подсознании. А вот если, раз сто подряд все рассказать кому – то или хотя бы описать на бумажке. И главное, все подробно. Каждый раз вспоминая то, что могла упустить до этого. Тогда боль опустошится, выйдет и можно жить дальше. Но, она бы писать не стала. Надо было разговорить.

– Это трудно?

– Мне да, – она посмотрела мне в глаза. – Я как представлю, что с нею произошло, хочется поубивать этих ублюдков и обняв ее, сесть рыдать рядом.

– А,– я замялась.– А тех, кто это сделал. Их задержали?

– Не знаю. Да и если задержат и они окажутся сыночки влиятельных родителей, разве тронет их кто-то? Таких, только самому идти убивать. Вопрос есть ли у нее, кому заступиться и наказать.

– Как-то все, совсем, пессимистично звучит.

– Да, что-то меня понесло. Хочешь, посиди в моем кабинете. Там чай можно попить?

– Да спасибо. Не зайду больше туда.

– А мне надо. Раз уж пришла сюда работать, нельзя трусливо прятаться за чужие спины.

– А ты давно пришла? – спросила я, заходя за нею в кабинет. Такой же небольшой, как у моего мужа, но более уютный. На столе фото молодого человека и розовощекого малыша.

– Первый месяц. И тут такое.

– Ну с боевым крещением тебя, – усмехнулась я, устраиваясь на одном из стоявших у стены стульев.

– Да я то, что. Даже успокоить ее не могла. Это она еще молчала. А когда привезли в истерике билась и кричала так, что все отделение на уши поставила. Ладно. Пойду. Можешь взять какую-нибудь книжку, – она кивнула на шкаф у входа. – Там есть и художественная литература. Я люблю иногда почитать на дежурстве. Чайник в углу на столике. Чай и конфеты там же. Чашку бери любую, это гостевые.

– Отлично. А то у Пети только профессиональное чтиво. Я от обилия незнакомых терминов засыпать начинаю.

– Петр Васильевич- он высококлассный специалист, – уважительно сказала Ирина и вышла.

Выбрав небольшое издание, в мягком переплете, обещавшее открыть тайны любви некой исторической красавицы и поставив кипятиться чайник, я сняла обувь и постаралась устроиться, с максимальными удобствами.

Оказалось, провести несколько часов на жестких стульях, то еще удовольствие. У меня заболел хвостик, о наличии которого, все эти годы, я только подозревала. Все попытки устроиться, каким-нибудь боком, на ровной непоколебимой поверхности, приводили только к тому, что новая часть моего тельца начинала нещадно ныть.

Наконец, дверь отрылась и зашел муж.

– Ты как тут, сильно устала? – у него был такой измотанный вид, что жаловаться, у меня язык не повернулся.

– Нет конечно! – поднявшись я подошла и уткнулась носом ему в грудь, и подняв голову, спросила тихо – Ты как?

– Лучше, чем эта девочка, – усмехнулся он. – Поехали домой.

– Поехали. А где Ирина?

– В палате. Сейчас уколют снотворное девчонке, проконтролирует отделение, а то здесь, все взбудораженные, после криков и придет. Но, нам ее не надо ждать. Поехали.