Ликей. Новое время (роман второй)

- К сожалению, антракт сейчас закончится. Джейн, мне бы очень, очень хотелось пообщаться с вами. Давайте так - вы завтра вечером свободны? У меня собираются литераторы, музыканты… может быть, вы?

- Спасибо, - Джейн встала, - я постараюсь.

Она планировала поводить Вику по музеям, показать ей город. Но заняться этим было просто некогда - у юных поэтов была напряженная программа. Их водили в зоопарк, в парк аттракционов, в бассейн, катали по Неве и каналам. По вечерам - встречи с местными школьниками, детский театр или собственно конкурс.

На третий день юные дарования отправились на встречу-медитацию со знаменитым индийским целителем и гуру, неполным аватаром Кришны. Джейн, предоставленная самой себе, наконец-то дозвонилась и договорилась о встрече со старыми знакомыми.

От Ларисы ей удалось отболтаться. Сидеть вечер среди "литераторов и музыкантов", в роли свадебного генерала - все ж какая-никакая, а ликеида, да еще из Америки… Слушать дурные стихи и подражательную музыку, дышать атмосферой кружка "непонятых, но избранных" гениев… Нет уж, спасибо.

Джейн удивлялась себе. Ведь летела в Питер с тайной надеждой - что, если удастся увидеть его? Алекса. Издали хотя бы. Можно даже в Пулково ради этого поехать, не то, что в Павловск. А уж побывать у ЕГО мамы, где могут храниться его старые детские снимки, он наверняка там похож на Вику, его какие-то вещички… Где можно поговорить о НЕМ.

Но ни снимки, ни вещички больше Джейн не интересовали. Приехала - и не надо ничего, перегорело. Обидно даже. И не хочется на него смотреть. Живет семьей, очевидно, счастлив - ну и пусть. И хорошо, никакой тоски. Наконец отпустило. А она, оказывается, привыкла страдать, привыкла беседовать с его портретом, мечтать, грустить сладко. Нет, правда, даже обидненько, что чувства-то никакого уже и нет. Но зато - свободно. Легко. Можно жить своей жизнью.

С Заслонским Джейн встретилась в первый же день. Директор заметно постарел, в его борьбе с излишним весом победил вес. Аркадий стал вялым, грузным и поседел. Его сын все же закончил Московский Ликей и сейчас работал в Африке. Беатрис и Клаус оба уехали в Германию, больше в Центре ликеидов не было, и новых не присылали. Из старых знакомых Джейн в Питере оставалась лишь Моника, она все так же активно работала в Социале. Были и другие ликеиды, но никого из них Джейн не знала.

Аркадий велел отгружать в Челябинск оборудование, и к этому вопросу больше не возвращались. Джейн посидела у Аркадия и его жены, Любы, поговорили, выпили чайку с пирожками. Аркадий не на шутку увлекся садоводством. Наперебой с женой рассказывал Джейн про элитную клубнику и гладиолусы, про ландшафтный дизайн, все больше напоминая героев Чехова. И что этот Чехов так мещан не любил, думала Джейн, глядя на Аркадия, который с увлечением рассуждал, какие кустарники годятся для живой изгороди. Хотя да, конечно, неправильно это, и надо бы ему, Аркадию, гореть сердцем и переживать за судьбу человечества и России… Нет, он неправильный ликеид. Но зато очень милый и симпатичный. И за что их Чехов не любил?

Отговорившись срочными делами, Джейн не поехала к Ларисе Старцевой. Отправилась на Невский, где они собирались встретиться с Моникой в "Сайгоне".

Психологиня прихватила с собой коллегу, мальчика, только недавно приехавшего сюда на Миссию. Психолог, немец 23 лет от роду, звали его Маркус Хельманн. Маркус был кряжистый, светловолосый, этакий большеглазый теленок. Моника состарилась. Да ведь ей за 50 уже, подумала Джейн. Волосы безупречно черные, стрижка стильная, косметика и пластика лица умело скрывают морщины. Фигура мальчишеская, легкая, накачанная в спортзале. Только возраст все равно ощущается. То ли голос стал грубее, то ли все же проступающие "гусиные лапки" у глаз, то ли просто знание о том, что этой девочке в серебристом топе и бархатном ошейнике, с открытыми плечами - уже за 50. Что-то неестественное в ней было, нежизненное. Потасканность какая-то.

С Рене Моника давно рассталась, ее новый супруг жил и работал в Москве, преподаватель тамошнего Ликея. И с ней Джейн не стала говорить об Алексее. Хоть он наверняка по-прежнему проходил обследования.

Они сидели за столиком в углу, в зыбком неярком свете, пили янтарный мускат, беседовали - о столичном Ликее, о Социале, о том, о сем. Речь зашла об исламе.

- В начале 21го века угроза исламской агрессии была сильна. Если бы не появление Ликея… Сейчас-то мы имеем дело лишь с отдельными проявлениями религиозного фундаментализма, связанного с национализмом, - рассуждал Маркус, - как и везде, впрочем. Здесь, в России свои националисты. В Латинской Америке до сих пор социалистические движения существуют, хотя они никому особо не интересны, кроме почему-то Ватикана. Видимо, старые догматики пытаются хоть как-то вернуть свои позиции, надо же за что-то уцепиться.