Ликей

Что мысль о близком расставании будет так страшна, что лучше уж на самое дно ада, в самый жуткий слой, предназначенный для страшнейших грешников - но только вместе с Алексеем.

Джейн тихо заплакала.

Потом она встала - все равно невозможно уснуть - на цыпочках прокралась в темную кухню, задернула за собой занавеску.

Здесь никого не было, все спали в двух комнатах избушки. Глаза давно привыкли к темноте, но все же Джейн с трудом различала предметы - лавки, стол, выступающий в кухню край печи, накрытое фанеркой ведро с водой. Сквозь мутное оконце и вовсе ничего не было видно. Джейн села у стола, подперев голову рукой.

И здесь живут люди… Мрак, тоска, беспросветная работа с утра до позднего вечера… ни единой книги, ни телевизора, ни ВН, все развлечения - пересуды с соседями, да и то редкие. Раньше хоть у крестьян была религия в утешение, а ведь у этих никакой церкви нет. Хотя во что-то они верят… Нелли же говорила о Боге. Верят, может быть, чисто стихийно. Но никакого стремления к улучшению жизни, никаких духовных порывов…

Могла бы она, Джейн, жить в таких условиях? С Алексеем… вдруг Джейн представила себя женой Алексея, и они жили бы вот в таком же бедном домике, и у них рождались бы дети… много детей. Да, и еще раз да! Она хотела бы так жить.

Готовить, печь хлеб, стирать в корыте, развешивать белье, копаться в огороде, носить воду, кормить скотину, заготавливать сено, шить, работать в поле, собирать ягоды и грибы, прясть, ткать, вышивать, мыть, кормить, расчесывать, одевать детей… и все время видеть Алексея. Каждую ночь быть с ним, чувствовать тепло его тела. Каждое утро, просыпаясь, встречать его взгляд.

Тебе через месяц осточертел бы Алексей и вся эта жизнь, ехидно сказал какой-то голос внутри. Может быть, сказала мысленно Джейн. А может быть, и нет.

Во всяком случае с ней происходило что-то странное - ей до ужаса не хотелось возвращаться в Питер. Решать проблемы генетической консультации, учить людей, давать советы с умным видом - и все эти тренировки, и все эти книги, и музыка, и медитация, и вся эта нелепая искусственность их жизни…

Деревянный прохладный пол. Остывающий печной бок. Гладкая поверхность стола. Скудная, чистая обстановка - и ни экранов, ни картин, никаких лишних, непонятно зачем созданных предметов. Только дети, муж, родственники…

А может быть, они не так уж неправильно живут, эти люди? Может, что-то главное у них все же остается.

В комнате послышалось какое-то шуршание… занавеска откинулась - Джейн вздрогнула. Нелли вошла в кухню, зачерпнула ковшом воды, напилась. Потом села за стол, напротив Джейн.

- Что, не спится? - спросила женщина тихо.

- Нет, - ответила Джейн, - А вы…

- А я как беременная, так вечно спать не могу, - сообщила Нелли. Джейн невольно покосилась на ее живот - беременность еще не была видна… месяца четыре, не больше. Впрочем, рыхлый, крупный живот хозяйки мог скрывать и довольно взрослый плод.

- Это у вас уже восьмой ребенок будет? - поинтересовалась Джейн.

- Одиннадцатый, - сказала Нелли, - было десять у нас, да трое задохнулись дифтеритом этой весной… и младшенький, трехмесячный… уж как я его-то любила. Да не вышел…

Дифтерит… Джейн поежилась. Слово-то какое экзотическое. От него уже лет сто как прививать перестали.

А здесь - средневековье… и чума бывает, и холера. Целые деревни вымирают.

Конечно, цивилизованному миру инфекции уже не страшны, даже если кто-то и занесет. Но кому придет в голову лечить маргиналов?

- Скажите, Нелли, - Джейн помолчала, - А вы своего мужа любили, ну в молодости, когда замуж выходили?

Нелли удивленно глянула на нее, в сумраке блеснули белки глаз.

- В молодости-то… да не знаю, сосватал - пошла..Молодая была, пятнадцать лет, чего там. А сейчас-то люблю, хороший он, Гоша… надежный. Таких, как он, поискать.

- А я люблю Алексея, - вдруг сказала Джейн, опустив голову. Так нестерпимо захотелось сказать это хоть кому-то, - Я его люблю, а он уже… у него невеста, он жениться будет.

- Ну и не переживай, - спокойно ответила женщина, - Все образуется. Другого найдешь. Ты красивая, не бойся, одна не останешься.

- А я не хочу другого, - сказала Джейн, и слезы потекли по ее щекам.

- Ну? - Нелли погладила ее по руке шершавой от мозолей ладонью, - Что глупости говорить? Ведь не молоденькая девка уже… двадцать четыре. У меня уж в этом возрасте четверо детей было. Не плачь, - женщина ласково уговаривала ее,

- Все пройдет… перемелется - мука будет. Другого полюбишь.

И хотя слова Нелли нисколько не утешали и не радовали, отчего-то острая боль уходила из сердца Джейн. Она всхлипнула, опустив голову, и сама уже почувствовала, что хочет спать.

Спал весь поселок маргиналов, спала зимняя тайга вокруг, и снежные горы, и голубые, в таинственной дымке хребты вдалеке. И небо светлело над маленьким, затерянным в горах, никому не известным поселком, и за ближайшим хребтом над острыми зигзагами еловых верхушек уже окрасилось первыми розовыми лучами. И там, где-то далеко еще, в сумрачном непрозрачном небе стрекотал, торопился к цели вертолет спасателей.

Эпилог.

15 января, 22.. г. Санкт-Петербург.