Лихие. Смотрящий (СИ)

— На хуя нам ломиться к грекам? — сообразил я, словив какой-то нереальный кураж. У меня в руках было два пузыря абсента, которые я прихватил из ресторана. — Тут пустых вилл полно. Под сдачу и прочее. Смотрите, те, где света нет. Туда и зайдем. Штырь, ты еще не забыл, как замки вскрывать?

— Шутишь? У меня инструмента нет, — пошел в отказ Пахом. — Отмычки нужны или фомка какая.

— Да похуй! — пьяный Карась перевалился через невысокий каменный заборчик ближайшей темной виллы. — Мы просто посмотрим и уйдем.

— Да куда же ты полез, баран? — обреченно сказал я. — Там ведь калитка есть. Братва, только договорились — туда и обратно. Заценим недвигу и назад. Это же Европа. Посадят! Бабок тут менты не берут.

— Здесь замок — хуйня! — услышал я восторженный вопль Карася. — Проволокой ковырнул, и все! Пошли позырим, пацаны!

— Пошли! — обрадовались парни, и мы завалили внутрь огромной виллы. Хоть и было темно, но уличный свет помог рассмотреть «пейзаж».

— Живут же люди! — простонали мы, завистливо оглядывая гигантский зал, в котором вся моя лобненская коммуналка поместилась бы как минимум трижды.

Обстановка оказалась очень далека от наших представлений о богатстве. Здесь не было позолоты, лепнины, вычурных колонн и ковров. Напротив, все линии в интерьере выглядели прямыми и резкими, с массой углов и ниш. Пол устилала крупная плитка, испещренная неброскими разводами, а потолок был очень сложным, с подсвеченными коробами. Мебель вначале показалась простоватой. Диваны, столы и стулья с прямыми спинками, обтянутыми кожзамом. Но, несмотря на кажущуюся простоту интерьера, выглядело здесь все нереально круто и дорого. Я такое в прошлой жизни видел не раз, а потому лишь отметил хороший вкус дизайнера. А вот пацаны, выросшие в двушках-трамвайчиках, получили культурный шок. Они оглядывались вокруг с видом рыбы, получившей свою законную порцию динамита, и раскрывали рты с соответствующим выражением лица.

— Бля! — шептали пацаны. — Круто как! Пошли заценим толчок!

Назвать это помещение толчком язык не поворачивался. Гостевой туалет размером в десять квадратов, выложенный полосами то ли мрамора, то ли похожей на мрамор плиткой, удивил даже меня. Два умывальника, смонтированных на каком-то коробе, блестящий серым металлом унитаз и душевая кабина из толстого стекла.

— Западло в такую красоту гадить, — сказал вдруг Штырь. — Но хочется, просто никаких сил нет. Отвернитесь, пацаны. Я стесняюсь.

— Я тоже хочу! — ревниво сказал Карась. — Давай быстрей.

— На втором этаже сходишь, — сказал я, а парни уставились на меня в тупом недоумении.

— Тут что, два толчка? — выдавил из себя Карась. — Да ты гонишь, Серый! Зачем в доме два сортира?

— Забьемся, что их тут больше двух? — протянул я руку.

— Не буду я с тобой спорить, — насупился Карась. — Пошли на второй этаж. А где Димон?

— Анеён! Анеён! — услышали мы восторженный вопль с улицы, в котором Дима Пак выплеснул все свои познания в корейском языке. Он явно здоровался с кем-то.

— Бля-я! — простонал я. — У него же наш абсент! Пошли его спасать! Вдруг Димон бычку словит!

Мы опоздали. В дом уже завалило человек десять азиатов с фотоаппаратами на груди. Кстати, на хрена им фотоаппараты ночью? Вокруг них прыгал Димон, который махал руками и что-то пытался объяснить, вставляя в речь корейские слова, видимо, всплывшие из глубин генетической памяти. Ведомый одним лишь инстинктом, Китаец открыл какой-то шкафчик, вытащил оттуда рюмки, выставил в ряд и плавным движением фокусника налил их все сразу. Азиаты впечатлились.

— Забьемся, он трезвый так не сможет, — сказал Карась, стоявший рядом. Я спорить не стал, но тоже оценил. Получилось зачетно. Бармен восьмидесятого уровня хрен повторит.

А Китаец уже раздал всем по рюмке и толкнул какой-то забористый тост на всех языках сразу, из которого никто ничего не понял. Азиаты мялись, но пить не спешили. Ситуацию разрулил Штырь. Он навис над всей честной компанией, буравя их своим фирменным взглядом, неоднократно опробованном на должниках Истока. Взгляд его обладал просто магической силой, иногда приводя к положительному результату гораздо быстрее, чем паяльник. Когда Штырь уйдет на пенсию, то сможет открыть клинику по лечению запоров. Отвечаю, очередь стоять будет.

— Вам чё, с пацанами выпить западло? — сурово спросил он, показывая на рюмки.

Видимо, наши гости поняли его без переводчика, потому что дисциплинированно проглотили то, чем их угостили. Тут-то я и узнал, что не все азиаты так могучи, как Китаец. Приведенные им корейцы пить не умели совсем. Или это абсент паленый попался…

* * *

Некоторое время спустя.

Корейцы, хлебнувшие по две рюмки коварного полынного пойла, воспетого Тулуз-Лотреком, оказались теми еще оторвами. Они отважно спустились с нами в чужой подвал, где ушлый Китаец обнаружил стеллажи, уставленные покрытыми пылью бутылками с вином. Все это счастье было спрятано за стеклянными дверями, позади которых ощущалась не слишком приятная прохлада.