Лихо

Выдрин ощупал его карманы. Нашел бумажник, носовой платок и презерватив. Психотерапевт, глядя на свои вещи, умолк. Показалось даже, что взгляд его ненадолго прояснился. Словно он что-то вспомнил. Но затем Слепых высунул язык и потянулся кончиком к левой ноздре. Видеть это было невыносимо. У Выдрина сжалось сердце. Он коротко хныкнул и вытер подступившие слезы. Затем стиснул зубы и сказал сам себе:

— Соберись, тряпка!

Не сработало.

Еще минут десять он сидел рядом с психотерапевтом, утирая глаза и шмыгая носом. Вспомнил Диего, вспомнил Юру Климова, вспомнил бросившую его Ксюшу, вспомнил Лену, которая, кажется, тоже его бросила.

И жалел себя и всех. Слепых между тем прикрыл глаза и тяжело дышал. В носу у него свистело.

— Олег Львович.

Выдрин тронул его за руку. Слепых с трудом приоткрыл один глаз. И тут же закрыл.

«Все, отходит», — промелькнуло в голове.

Вспомнилось, как умер дедушка. Выдрину было семь лет. Дедушка лежал в больнице. Они с мамой навестили его. Она тогда сказала:

— Смотри, кого к тебе привела.

И вышла из палаты. Выдрину было немного неловко. Он любил дедушку и жалел. Но что нужно сказать, не знал.

— Александр, ну, как у тебя дела, мой мальчик? — спросил дедушка.

— Хорошо, — промямлил Выдрин.

Дедушка, улыбнулся, покивал, а потом закатил глаза и захрипел. Выдрин стоял и таращился, приоткрыв рот. Соседи по палате занимались своими делами (спали и читали газеты) и ничего не замечали. Дальнейшее помнилось смутно. Кажется, он так и стоял, пока мама не вернулась. А может, выбежал и позвал ее? Так или иначе, но она зачем-то сказала:

— Нет-нет, ты ошибся, дедушка просто устал и спит.

Соседи услышали и немножко зашевелились.

Похороны начисто выпали из памяти. Дедушку сожгли в крематории. С этим было связано какое-то сильное переживание, но Выдрин забыл, какое именно. И, наверное, к счастью.

Он встал и вышел в прихожую. Обшарив карманы плаща, нашел лишь скомканную бумажку. Это был аптечный чек. «Ципрамил. Виагра. Донормил. Компливит». Выдрин сунул чек назад и вышел из квартиры. На лестнице пахло жареным мясом. За дверью соседней квартиры громко работал телевизор. Выдрин позвонил. В животе у него урчало от запаха еды. Он подумал, что, как только сбагрит Слепых врачам, сходит в магазин, купит огромный кусок вырезки и сам зажарит с разными специями и овощами. От таких мыслей настроение улучшилось. И ему стало немного стыдно.

Но никто из соседей так и не открыл. Лишь в одной квартире залаяла собака. Выдрин вернулся к той, в которой орал телевизор. Хотел постучать, но почему-то не решился. Поднялся этажом выше и позвонил в квартиру Ильи Абрамовича.

— Это вы, Выдрин? — спросил тот через дверь.

— Да, я, — ответил Выдрин.

— Какая-то сволочь заляпала глазок, теперь мутно видно.

Выдрин плюнул на него и протер рукавом.

— Теперь вижу, — сказал Илья Абрамович и открыл. Вид у него был недовольный. В руке он держал надкушенный бутерброд с сыром.

— Можно позвонить от вас? — спросил Выдрин.

— Что за дурацкие вопросы? Конечно, можно!

Он вошел в маленькую прихожую. На тумбочке стоял старомодный дисковый телефон. Выдрин снял трубку, крутанул диск и на секунду почувствовал себя ребенком. В детстве он часто звонил с точно такого же аппарата в «Сказку по телефону». Илья Абрамович ушел на кухню.

— «Скорая помощь», — ответил женский голос.

Выдрин продиктовал адрес.

— Что у вас случилось?

— Человек упал и сильно ударился головой.

— Возраст?

— Я не знаю. Лет сорок.

— Мужчина?

— Да, мужчина, — сказал Выдрин.

— Конечно, — вдруг ответила диспетчер. — Будь это женщина, вы бы так и сказали, что упала женщина. А человек — это, конечно, всегда только мужчина.

Выдрин приоткрыл рот.

— «Скорая» выехала, ожидайте.

— Спасибо, — пробормотал он в гудящую трубку.

Илья Абрамович вернулся с ножом:

— Надо вскрыть абсцесс.

Выдрин попятился.

— Эти идиоты, эти коновалы вам прогревание назначат и загонят в гроб, — сказал старик, наступая. — Уж я их знаю хорошо. Им только попадись! Выпустят из вас потроха и станцуют на них. Идемте на свет. Тут темно. А у меня рука уже не та, что прежде.

— Илья Абрамович! — закричал Выдрин. — Это просто маленькая шишка. Я головой ударился. Ничего страшного. Она сама пройдет.

— Что?! Так зачем вы тогда позвонили в эту душегубку? — Он опустил нож, потом поднял и осмотрел лезвие: — Черт, я не тот ножик взял.

Бормоча ругательства, он опять ушел на кухню. Выдрин кинулся к двери и стал возиться с замком. Илья Абрамович вернулся без ножа.

— Так что, сдадитесь им на милость? — спросил он.

— Это для моего друга «скорая», — сказал Выдрин. — Откройте, пожалуйста. А то они приедут, а меня нет дома.

— Пха! Они если и приедут, то через час. А что с вашим другом?

— Он тоже ударился головой.

— Вы там бодались, что ли?

— Нет, это все случайно вышло.

— Не хотите мне сказать?

— Он упал. А я ударился, когда пытался вызвать «скорую».

— Ничего глупее в жизни не слышал. Кстати, вы нашли вашего кота?

— Нет.

— Как жаль. Домашнему бедолаге на улице не выжить.

— Он не на улице. Он в тюрьме. Его арестовали. Илья Абрамович открыл замок.

— Приложите к голове холод. И примите горизонтальное положение.