Лихо

— Ну ты чего надулся? — спросила Ксюша и повалилась рядом. — Нормальный мужик, я с ним поговорила. Помогла ему с выбросами. Его и правда Рама зовут. В гости меня пригласил.

— Пойдешь? — спросил Выдрин.

— Он в Москве живет.

— А если бы у нас, пошла бы?

Ксюша посмотрела на него:

— Ты чего вообще?

«Действительно, чего это я», — подумал Выдрин.

И попытался ее поцеловать. Она оттолкнула:

— Налакался? Нежностей захотелось?

Он отвернулся и стал смотреть в стену. Услышал шуршание сигаретной пачки. Потом чиркнула зажигалка.

— Ну чего ты как индюк? — Ксюша ткнула его в бок. — Иди сюда.

Выдрин повернулся. Она прилепилась губами к губам и резко выдула ему в глотку табачный дым. Он подскочил, схватился за горло, остервенело кашляя и обливаясь слезами. Ксюша хохотала, дрыгая ногами. Затем остановилась и задрала юбку:

— Давай, накажи меня.

На ней были красные трусы. Вроде бы чистые. Но Выдрину не хотелось. Он подумал, что тут опять кроется какой-то подвох. Сейчас он полезет на нее, а она, например, откусит ему мочку уха. И снова будет хохотать, хохотать, хохотать.

— Ты чего застыл? — спросила Ксюша.

— А? Я это… — Выдрин зачем-то огляделся. — Дай сигарету.

— Сигарету дать? Сам возьми. — Она сунула пачку в трусы. — Бери, не бойся. Что такое? Пиписька от страха скукожилась?

Выдрин протянул руку. Ксюша больно хлестнула по ней:

— Зубами доставай.

Лягнула его в колено и снова расхохоталась. Выдрин накинулся.

«Просто она перепила. И ты тоже», — донесся откуда-то издалека вялый голос разума.

Но ему было все равно. Хотелось сделать больно этой скверной, испорченной, истеричной, вздорной бабе.

Ксюша лязгнула зубами в миллиметре от носа. Он успел почувствовать запах перегара, табака и, кажется, мочи. Отшатнувшись, он свалился на пол. Вереща, она убежала из комнаты. Посидев немного, Выдрин встал и вышел следом. С кухни раздался грохот.

— Я всю твою посуду перебью! — прокричала она и опять захохотала. — Бамс! Бамс! Бамс! Ха-ха-ха-ха.

Он почти протрезвел. Стоял посреди коридора и не мог выйти к ней. Теперь ему хотелось только одного — чтобы она поскорее исчезла.

В дверь позвонили, и Ксюша моментально притихла.

Выдрин открыл. Пришел участковый по фамилии Цыбиков.

— Здравствуйте, Александр Иванович, — сказал он. — Добрый вечер.

— Здравствуйте, Баир Петрович, — ответил Выдрин.

Они были знакомы. Дочь Цыбикова училась у Выдрина. Звали ее… Впрочем, сейчас он забыл, как ее звали.

— Впустите? — спросил Цыбиков, снял фуражку и погладил круглую стриженую голову.

— Да, конечно. — Выдрин посторонился. — Вас соседи вызвали?

— Не совсем. А что, плохо себя ведете?

Цыбиков вошел. Кухонная дверь тут же захлопнулась.

— У вас гости? — спросил он.

— Ну как сказать.

— Или вор залез, а вы не заметили? — засмеялся участковый. — Я посмотрю, хорошо? Обувь не буду снимать.

Он вышел на кухню. И Выдрин услышал:

— Здравствуй, Ксения. Тебя муж шестой день ищет, а ты тут.

— Да хер он кого ищет.

— И дочь переживает. Ну разве можно так с родными?

— Ой, да ладно, началось!

— Ведь ты же приличная женщина, Ксения. Когда не пьешь. Ты же ответственную должность занимаешь.

— Да тошно мне, понял?

— Конечно. Сейчас домой пойдем. Александр Иванович, вы там не сбежали, надеюсь? А то у меня к вам серьезное дело.

Выдрин вышел. Ксюша сидела у окна и нагло ухмылялась.

— Еще и тарелки поколотила, — сказал Цыбиков и тронул носком ботинка крупный осколок. — А если бы в глаз отлетело?

Ксюша задрала юбку, сунула руку в трусы, достала пачку сигарет и закурила.

— Сигаретку хочешь, Баир?

— Я же не курю. Опусти, пожалуйста, юбку.

— А мне так нравится.

— Ну сиди так, раз нравится.

— Хочешь, трусы сниму?

— Я женат, — сказал Цыбиков. — Так вот, Александр Иванович, дело. Вы вроде выпивши?

Выдрин хотел соврать, но передумал.

— Немного шампанского выпил.

— А это? — Цыбиков кивнул на водочную бутылку.

— Это не я пил. Ко мне тут друг заходил недавно.

— Тот, который потом в больнице оказался?

— Так он вроде сбежал. Или его уже поймали? Ах! — догадался Выдрин. — Вы Олега Львовича имеете в виду?

— А кому тут голову расколотили? — спросил Цыбиков.

— Ему, — кивнул Выдрин. — Олегу Львовичу. А водку Дима пил. Он из дурдома сбежал сегодня. И ко мне сразу. Он неизлечимый алкоголик.

— Братуха! — крикнула Ксюша. — Давно ушел?

— Александр Иванович, давайте по порядку. Дело серьезное. Из больницы пришла телефонограмма. Человек в тяжелом состоянии. К вам много вопросов. Я провожу предварительную проверку. Потом придут опера. Они цацкаться не будут. Я бы тоже не стал. Но я-то вас знаю. Вы человек положительный. Портрет мой рисовали. Очень хороший. Я родителям послал. Им тоже очень понравилось.

— Приятно слышать, — сказал Выдрин.

— А меня нарисуешь? — спросила Ксюша.

Цыбиков посмотрел на нее:

— А ты что видела, Ксения? Кто кого по голове бил?

— Понятия не имею.

— Да, ее не было, — подтвердил Выдрин. — Она позже пришла.

— Хорошо. Тот человек как к вам попал? И по голове его кто отоварил? Вы? Или он сам? Или вы бодались тут?

Выдрин тронул шишку над глазом:

— Это другое. Недоразумение. Все недоразумение. «Вся жизнь моя», — промелькнуло в голове.