Лиходолье

– У тебя вкус гнили и ржавчины. Ты распадаешься, милая наставница. Скоро и охотиться тебе смысла не будет: человеческий облик начнет сползать с тебя сразу же, как только ты отойдешь от места трапезы.

– Как ты этого добился? – тихо прошептала она, сверля взглядом его руку. – Ведь не вкусив человеческой плоти, обратно ее себе не вернешь!

– А кто тебе это сказал, Ализа? Почему ты в этом настолько уверена? – вкрадчиво поинтересовался Искра, всматриваясь в побелевшее, заострившееся на скулах лицо оборотницы. – Может быть, тот, кто убедил тебя в необходимости охоты, просто не знал иного способа выжить? А ты, судя по всему, не слишком утруждала себя поисками. И в самом деле – зачем искать, если есть готовый, проверенный кем-то еще ответ? Пусть даже он и неправильный. Иди домой, Ализа. Здесь тебе делать нечего.

Харлекин обошел неподвижно застывшую женщину и направился прочь, когда на краю площади возникла слегка пошатывающаяся хрупкая женская фигурка, кутающаяся в цветастую ромалийскую шаль и сонно пытающаяся пригладить непрестанно лезущие в лицо длинные степняцкие косички.

Сердце ухнуло куда-то вниз, застряв под грудиной ледяным, не дающим дышать комом.

– Искра? – Сонный голос Змейки он бы никогда не спутал с чьим-то еще, и надежда на то, что произошла ошибка и на площадь вышел кто-то чужой, окончательно растаяла.

За спиной у него раздался треск рвущейся одежды, и харлекин рванулся на перехват раньше, чем успел это осознать, перекидываясь в мгновение ока и сбивая с ног хрипло дышащую, мерзко скрежещущую заржавленными сочленениями железную тварь всего в двух шагах от неподвижно застывшей шассы.

Тварь, в которую он сам мог бы превратиться, если бы не повстречал на старом заброшенном кладбище ромалийскую девчонку в грязной нижней сорочке, отчаянно прижимавшую к груди завязанный узлом цветастый платок с шелковыми кистями…

Удержать вырывающуюся из рук оборотницу, перевернуться на бок и отбросить ее подальше мощным толчком, прямо в невысокую стену колодца.

Встать на ноги, пригнувшись пониже и закрывая собой ранимую, непрочную оболочку золотой своей госпожи от существа, которое легко оправилось от удара и коротко, зло рыкнуло, клацнув запятнанной ржавчиной, но все еще крепкой челюстью.

Искра не счел нужным отвечать на вызов – молча прыгнул вперед, пропуская со свистом вспоровшие воздух когти над головой и вгрызаясь в столь неосторожно открытый бывшей наставницей бок…

Я смотрела – и не могла понять, что же видят мои глаза. На меня навалилось какое-то странное оцепенение, которое мне никак не удавалось стряхнуть, а в голове крутилась одна-единственная мысль: «Как же так?»

Как же так вышло, что я сейчас смотрю сквозь Искру, как сквозь каменное древо, росшее когда-то в огромной пещере неподалеку от родного, ныне давно разоренного гнездовища? Четкий, будто бы нарисованный чернилами контур тела – и жидкое сияние, переливающееся из золотисто-желтого в кроваво-красное, заполняющее этот контур. А в грудине – яркая живая искорка, совсем как в каменном древе, выращенном взрослой шассой. На миг мне почудилось, что вот оно, мое так и не выращенное древо, вот доказательство моей зрелости, доказательство принадлежности к роду детей Тхалисса. Оно живет, растет и хранит в себе частичку меня самой, которая угаснет и обратится в черную выжженную дыру только с моей смертью. И при этом оно двигается, разговаривает, улыбается, защищает меня и делится ласковым обжигающим теплом по ночам.

Как же так получилось, что у моего каменного древа оказалось не только имя, но и гулкое название «харлекин»?

И почему я этого раньше не замечала?

– Искра? – Я позвала его, не задумываясь, растирая лицо ладонями и пытаясь разогнать сон, который не желал отпускать меня, даже когда я вылезла из теплой кровати и на цыпочках прокралась мимо задремавшего на стуле дудочника в поисках своего харлекина, исчезнувшего невесть куда посреди ночи.

А в ответ – лишь тихий, чуточку напуганный стон, который почти сразу же был заглушен низким, раскатистым рыком.

Не Искра – кто-то другой, похожий на него и до сих пор прятавшийся за колодцем, одним прыжком одолел половину крохотной площади, зажатой между домами, и кинулся на меня, роняя с массивного, покрытого тусклыми неровными пластинами тела хлопья ржавчины. Я даже не успела испугаться, как наперерез этому существу кинулся рассыпающий голубые искры яркий метеор. Он сбил несущееся на меня с каким-то противным скрежетом существо, со звоном перекатился по мостовой и, наконец, подмял его под себя, не давая шевельнуться. Впрочем, ненадолго – несколько мгновений, и Искра отшвырнул противника в стену колодца и поднялся, загораживая меня собой, низко пригибаясь и не издавая ни звука. Золотое сияние почти полностью скрылось под яростным багрянцем, но и его постепенно заключала в себя холодная синева спокойствия.