Лихое время

– Ишь ты, как завернул! Прям министер! – смеялось собрание, когда Капустин разъяснил, что участковый начальник такое решение принимать права не имеет, потому что есть соответствующие указания Министерства труда. Так и постановили: рекомендовать начальнику 4-го и других городских участков неправомочные решения не принимать, а действовать согласно указаний Минтруда.

– Слушаем очередной вопрос повестки дня. Тише, товарищи, кончай гвалт! – председательствующий яростно бряцнул колокольчиком, нахмурившись, пошелестел бумагами и поднял над головой помятый лист.

– Тиха-а! Вопрос, товарищи, не из приятных! Прямо скажу, нехороший!

– Не тяни! Чо там?

– Товарищи! К нам поступило… вот оно… отношение от начальника второго участка об откомандировании служащей там Елены Яковлевой как несоответствующей своему назначению…

– Каво? Чо, как баба, што ли, не может, ха-ха-ха! Како там у нее назначенье?

– Хорош тут балаган разводить! – отрезал, поднявшись с четвертого ряда, сам проситель. – Грамоты нет, куды секретарить? Терпел я, товарищи, сам за нее бумаги выправлял, но докуда же! Я пока не министерство социального призрения…

– А на хрена такую брал? Небось фигуриста да на личико смазлива, а? Родню-то любую стерпел бы, хошь и ва-аще дремучую! – продолжал веселиться зал. – Не министерство у него! Тожа небось в министры, как начальник четвертого, наметился, а?

– Да не брал я ее! – красный, как рак, оправдывался, уже прокляв себя за поданное отношение, начальник неграмотной секретарши. – Пришел, уже она там сидела…

– Мы пошли б на посиделки. Да там кавалеры мелки!.. – тут же пропел кто-то с последних рядов, на что зал прямо-таки обвалился гоготом.

Окончательно раздавленный насмешками, заявитель махнул рукой и сел на место, низко опустив голову.

– Тише, товарищи, тише! Давайте посерьезнее! – Казалось, колокольчик у Капустина сейчас оторвется от деревянной ручки и улетит в зал. – Хватит орать и частушки горланить! По Елене Яковлевой резолюцию принять мы обязаны! Тем более что от ее неграмотности страдает дело. Или непонятно?

– Да ясно все, давай, ставь на голосование, а то уже второй час сидим тут! – крикнул тот же чернявенький, что частушку затягивал.

По Яковлевой резолюцию приняли. Уволить, как негодную для секретарской работы. Конечно, высказался вдогонку кто-то, мол, ежели бы пришла на собрание да попросила коллектив, а и не явилась, проигнорировала!

Бойцов очумело вертел головой по сторонам. Посылая его на собрание, Сокол-Номоконов напутствовал, дескать, погляди, послушай, какие проблемы, нужды у милиционеров. Хм, шел на серьезное мероприятие, а попал в цирк-шапито!..

– На этом, товарищи, повестка дня собрания исчерпана. Справки и вопросы к президиуму имеются? – чисто для проформы спросил председатель собрания, собирая бумаги и задвигая стул.

– А как же! Имеются! Дайте слово! – к трибуне направился жилистый рыжеватый Бояршинов из отделения уголовного розыска. Поднялся на ступеньку перед трибуной, левой рукой ухватившись за ее бортик.

– Сказать хотелось бы вот об чем, товарищи… – Он замолчал, обвел зал глазами, повернул голову к столу президиума. – Закавыка, товарищи начальники, стало быть, имеется сурьезная! А речь веду об арестном помещении при гормилиции. Это что же, товарищи, делается! Извините за грубое слово, но тамошние надзиратели ни хрена ведь мышей не ловят! Зайдите туда, особливо к вечеру, полное разгильдяйство! Арестованным дана свобода действий! Куча мала всякой родни набегает, мамки-няньки гужуются сколько и когда хотят! Полная, стало быть, свобода в обращении арестованных с родней и приятелями…

– Точно, точно! Так все и происходит! – выкрикнул, приподнявшись, дружок Бояршинова, Васин, тот самый чернявый частушечник. – Об чем угодно преступному элементу сговориться на свиданках – запросто! Времени дадено сколь хошь, присмотра нет! А начинашь надзирателям говорить – куды с добром! Нос воротят, мол, сами с усами! Зажрались там… Ни-ка-ко-го надзора нет!

– Усядь ты, ядрена вошь! – прикрикнул на дружка Бояршинов. – Дай сказать, чес-слово! Так вот, продолжаю. Во всем этом, принимая во внимание и сказанное Васиным, вижу агромадный вред делу расследования. При такой постановке надзора и связь у арестантов налажена, да и сбежать, чес-слово, труда не составит. И мы… Далеко ли мы продвинемся в дознавательстве? Разве можно всех соучастников, например, того же ограбления, выцапать, если у них постоянный сговор идет? И завсегда, чес-слово, возможность имеется наказ передать на волю: куда затырить или кому продать награбленное…

Взопрев от столь длинной для него речи, оратор смолк, махом вытер рукавом лицо в россыпях веснушек.

– А Федьча дело гуторит! – снова вскочил Васин, ударив кулаком о ладонь. – Там бы надзирательский состав почистить не мешало! Понятно, без магарыча не обходится, потому они и поблажки арестантам устраивают, а с нами всеми через губу разговаривают!

– Правильна-а!

– Давно пора потрясти котяр жирных!

– Они там небось давно окопались, чай, еще при атамане народ гноили!..