Лихолетье: последние операции советской разведки

Работа без выходных, по 14–15 часов в сутки была праздником. Каждый день включал в себя три-четыре деловые встречи, открывавшие для меня новые пласты информации и сводившие с интересными людьми. Пришлось составить план освоения перуанского «белого пятна». Сначала это были встречи с министрами или их заместителями, в крайнем случае – со старшими чиновниками. Когда эта жила была отработана, наступила очередь политических партий, общественно-политических движений. Потом последовали университеты, студенческие организации. Отдельно стояли центры промышленного производства, современные предприятия по переработке продукции сельского хозяйства. Из людей меня больше всего привлекали те, кто владеет уже накопленной и основательно переваренной информацией: ученые – экономисты, социологи, профессора, а также журналисты.

Перу в то время переживала период радикальных преобразований. Военное правительство национализировало американские нефтеперерабатывающие заводы и выдерживало обычный в таких случаях напор угроз и шантажа со стороны США. Кроме того, решался вопрос об аграрной реформе, надо было традиционное латифундистское землевладение заменить современной системой, открывающей путь к капиталистическому развитию сельского хозяйства. Движителем всего революционного процесса были вооруженные силы, взявшие на себя ответственность за модернизацию страны. На ведущих министерских постах стояли генералы, благо их было в избытке, как и в каждой слаборазвитой стране. Патриотический курс правительства поддерживало большинство населения, кроме части постоянно бунтующих студентов. В открытой оппозиции находились только сторонники «апризма» – партии, являвшейся разновидностью социал-демократии.

Перуанские военные рассчитывали прежде всего на поддержку других латиноамериканских стран, на большее они не замахивались. Выступление военных в Перу было отражением общего поведения армейского руководства в Латинской Америке в ту пору. В том же 1968 году в Панаме к власти пришел генерал Торрихос, доставивший потом немалую головную боль Соединенным Штатам. Как уже говорилось, в 1965 году американцам с трудом удалось подавить выступление военных в Доминиканской республике. Поведение военных было реакцией на полное банкротство традиционных политических партий, запутавшихся в коррупции и лакействе перед иностранными интересами. Во многих случаях временное пребывание военных у власти оказало очистительное воздействие на общественно-политическую жизнь своих стран и подготовило почву для укоренения более здоровых ростков демократии.

Отношение латиноамериканских военных к Советскому Союзу было двойственным. С одной стороны, оно определялось традиционной враждебной настороженностью по отношению к социалистической идеологии. Одномерность мышления – удел не только носителей коммунистической идеологии. С другой стороны, нельзя было отказаться от соблазна опереться при необходимости на помощь и поддержку Советского Союза. Наша огромная в ту пору, закрашенная на карте ядовитым красным цветом страна лежит очень далеко от Латинской Америки. Мы никогда ни с кем не воевали на этом континенте, никому не успели нанести никаких обид, нас вообще плохо и мало знали. Но мы всегда стояли в оппозиции к США, главному врагу Латинской Америки. Поэтому СССР, естественно, рассматривался как потенциальный союзник в любой трудной ситуации. «Враг Соединенных Штатов – наш друг» – таковым было практическое кредо многих политических деятелей. Вот на такой зыбкой основе – «и хочется, и колется» – и строились зачастую отношения между так называемыми прогрессивными военными режимами в Латинской Америке и Советским Союзом.

Наша страна (вернее, ее тогдашнее руководство) не имела стратегически ориентированной, разработанной, обеспеченной людскими и материально-техническими ресурсами политики в Латинской Америке, как и вообще в странах «третьего мира». На партийных съездах обычно декларировалось общее направление поддержки национально-освободительного движения, а дальше начиналась обычная импровизация по принципу «давай-давай, шуруй-шуруй». Никакой сколько-нибудь серьезной научной проработки государственных целей и потребностей не велось. Люди со Старой площади надулись от важности, когда изобрели маловразумительную формулировку о «некапиталистическом пути развития». Волюнтаристское навешивание такой этикетки на ту или иную страну могло оказать воздействие на нашу практическую политику. Под влиянием групповых, а иногда и чьих-то личных интересов СССР делал резкие зигзаги в своей и без того запутанной линии в «третьем мире».