Лихоморье. Тайны ледяного подземелья

Голос отца, сменивший длинные гудки, тонул в оглушительной трескотне вертолета:

– Прости… долго не было… опаздывал… увидимся… – с трудом разобрала Тильда и неожиданно для себя закричала в ответ, чувствуя, как целая лавина слез хлынула из глаз:

– Папа, забери меня отсюда! В этом интернате пропадают дети! Здесь опасно! Я видела в подвале человека с мешком и кровавые следы! Это был точно маньяк! Я хочу домой! Попроси маму, чтобы она разрешила мне вернуться, пожалуйста! Я никогда больше не сделаю ничего плохого!

Кажется, он ее совсем не слышал.

– Шумит… Позже… Пока!

Вот и весь разговор! Отец отключился.

В наступившей тишине отчетливо прозвучала ехидная фраза, сказанная одной из соседок:

– Бли-ин, да она больна-ая! Слыхали, что несет? Ей маньяки мерещатся!

– Гроза нам придурочную подсунула! – подхватила другая.

– От таких лучше держаться подальше: еще прирежет ночью. Давайте попросим Грозу, пусть переселит ее куда-нибудь!

– Точно! Комнаты для гостей все равно пустуют. Пусть кукует там одна!

Тильда беззвучно плакала, прижав к лицу одеяло и сдерживая дрожь в теле, чтобы скрыть слезы от соседок. Те позлословили еще немного, обсуждая ее, а потом послышался звук их удаляющихся шагов. Скрипнула дверь, и в спальне стало совсем тихо. Но ненадолго. В следующий миг громкие рыдания, хриплые, как лай старой простуженной псины, вырвались из горла Тильды наружу.

Потом пришла «женщина-гроза» и приказным тоном сообщила ей о переводе в отдельную комнату, прибавив: «Только драк здесь еще не хватало, отвечай потом за ваши синяки». Уговаривать новую воспитанницу ей не пришлось: Тильда подхватила сумку, которую не успела разобрать, сунула в карман куртки телефон вместе с зарядным устройством и отправилась следом за воспитательницей в противоположное крыло коридора, радуясь тому, что представилась возможность избавиться от назойливых и злобных соседок, а тогда, может быть, ей удастся дотерпеть здесь до июля.

В комнате, слишком просторной для одного человека, пахло зимой и одиночеством. Наверное, ее недавно проветривали: на подоконнике в углу лежал холмик подтаявшего снега, а одеяло на кровати оказалось холодным, когда Тильда присела на его край.

– Не рассиживайся тут! – донесся до нее голос Грозы. – Ужин через полчаса. Столовая на первом этаже. Иди вместе со всеми, а то опять заплутаешь. За ручку тебя водить больше никто не будет. График работы столовой посмотришь там, на входе. Пропустишь прием пищи – останешься голодной. Расписание занятий висит на стенде в каждой спальне, кроме этой, потому что это комната для приезжающих в гости родителей. Сходишь, перепишешь где-нибудь. И вообще… имей в виду: сегодня тебе сделали скидку как новенькой, а обычно с нарушителями порядка здесь не церемонятся. Все поняла? Вопросы есть?

– Поняла. Спасибо, – коротко ответила Тильда, мечтая, чтобы Гроза поскорее оставила ее в покое, и поэтому не стала ничего спрашивать.

На ужин Тильда не пошла: не было аппетита. Вместо этого она разобрала вещи и улеглась в холодную постель, надеясь, что сон избавит ее от горестных дум, но он не принес ей облегчения. Всю ночь ее мучил странный кошмар: снилось, будто она ползет в темноте по ледяному тоннелю. Руки и ноги скользят по льду, в кожу впиваются острые ледяные осколки, ее трясет от холода и от страха: отовсюду доносятся подозрительные шорохи, а потом вдалеке раздается угрожающий вой, то нарастающий, то стихающий, но не до конца, а лишь для того, чтобы раздаться с новой силой подобно сигналу воздушной тревоги в фильмах о войне. И чем дальше она ползет, тем громче он становится.

Когда вой прозвучал совсем близко и Тильда поняла, что вот-вот встретится с существом, издающим его, сон внезапно прекратился, а завывание невидимого чудовища сменилось оглушительным шумом, состоящим из множества звуков: девичьих и детских голосов, топота ног, скрипа мебели, хлопанья дверей. Дотянувшись до телефона и нажав кнопку включения, Тильда взглянула на время, высветившееся в верхнем правом углу экрана. Оказалось, что наступило утро и пора было собираться в школу. Спустя мгновение девушке вспомнились последние безрадостные перемены, случившиеся в ее жизни, и от нахлынувшей тоски в груди неприятно заныло. Однако тот факт, что «школа» теперь располагалась тремя этажами ниже, все-таки ее порадовал. «Хоть идти недалеко!» – подумала она, выбираясь из кровати.

За огромным окном не было ни единого намека на рассвет – лишь непроглядный мрак, в котором отражался голубоватый свет ночника над тумбочкой. Полярная ночь не спешила отступать.