Лихорадка

Линкольн выбежал из палаты Ноя и бросился к телефону на посту медсестры. Он набрал номер 7133. Ему ответил Энтони, лаборант:

— Доктор Эллиот?

— Это комиссар Келли. Как долго вы пытаетесь связаться с доктором Эллиот?

— Да с обеда. Я звоню на пейджер, но, она, должно быть, отключила его. И дома никто не отвечает, так что я решил разыскать ее в больнице. На случай, если она там.

— Если она вам все-таки позвонит, не могли бы вы передать, что я ее тоже разыскиваю?

— Конечно. Меня, честно говоря, немного удивляет, что она не перезвонила.

Линкольн задумался.

— Что значит «не перезвонила»? Вы что, разговаривали с ней сегодня?

— Да, сэр. Она попросила меня собрать кое-какую информацию.

— Когда это было?

— Она позвонила мне сегодня около полудня. Похоже, она была очень взволнована, ей срочно был нужен ответ. Я подумал, что она уже должна была бы перезвонить.

— И какую информацию она хотела получить?

— О компании «Лаборатории Энсон».

— И что же?

— Так вот, это просто ответвление «Слоун-Рутье», занимающееся исследованием и разработкой. Ну, наверняка знаете эту крупную фармацевтическую фирму. Ума не приложу, зачем ей понадобилась эта информация.

— А вы знаете, откуда она вам звонила?

— Понятия не имею, комиссар Келли.

Линкольн повесил трубку. После полудня с Клэр никто не разговаривал — а прошло уже девять часов.

Он вышел на парковку. День был ясный, снег закончился, и машины поблескивали тонкими ледяными корками. Медленно курсируя по стоянке на патрульной машине, он осматривал парковочные места в поисках «Субару» Клэр. Но ее машины нигде не было.

«Из больницы она уехала, а что потом? Куда она могла отправиться?»

Линкольн поехал в сторону Транквиля, чувствуя, что тревога усиливается. Хотя дорога была свободна, а асфальт сухой, он ехал медленно, выискивая на заснеженной обочине следы соскользнувшей в кювет машины. Он подъехал к дому Клэр лишь для того, чтобы убедиться в ее отсутствии.

Теперь тревога сменилась мрачным предчувствием.

Из своего дома он сделал еще несколько телефонных звонков — в больницу, в коттедж Макса Татуайлера, диспетчеру полиции. Клэр нигде не было.

Он сидел в гостиной и, глядя на телефон, чувствовал, как нарастает в нем ужас. К кому она могла поехать? Она больше не доверяла ему, и сознавать это было мучительно. Он обхватил голову руками, пытаясь найти логическое объяснение ее исчезновению.

Из-за Ноя она просто потеряла голову. И готова была на все ради сына.

Ной. Это должно быть как-то связано с Ноем.

Он снова схватился за телефон и набрал номер Ферн Корнуоллис.

Она едва успела снять трубку, как он уже выпалил:

— Как зовут ту девочку, из-за которой подрался Ной Эллиот?

— Линкольн? Ты смотрел на часы?

— Только имя, Ферн. Мне необходимо знать имя девочки.

Ферн устало вздохнула.

— Амелия Рейд.

— Это дочка Джека Рейда?

— Да. Он ее отчим.

На снегу была кровь.

Линкольн заехал во двор фермы Рейда, и лучи его фар осветили зловещее пятно на нетронутом белом пространстве. Он резко затормозил, не сводя глаз с окровавленного снега, и змейка страха заползла в его душу. Грузовичок Джека Рейда был припаркован на подъездной дорожке, но в доме было темно. Все уже спят?

Он медленно вышел из патрульной машины и посветил фонариком на землю. Поначалу он увидел одно-единственное ярко-красное пятно, этакая кровавая бабочка из теста Роршаха [7]. Потом заметил и другие пятна — они тянулись вдоль стены дома вместе со следами — и человека, и собаки. Разглядывая следы, он вдруг подумал: «А где собаки»? У Джека Рейда были две псины, два беспокойных питбуля, которые имели отвратительную привычку рвать на части соседских кошек, случайно забежавших на их территорию. Может, эти кровавые следы оставило несчастное создание, по ошибке оказавшееся в чужом дворе?

Он присел на корточки и вгляделся в отпечатки. Рядом валялся клок темной шерсти, выдранный с мясом. Просто растерзанный зверек — кошка или енот, подумал он, чувствуя, как напряжение ослабевает, но не отпускает полностью. Эти питбули могли разгуливать по двору без привязи, и не исключено, что сейчас затаились где-то рядом, ожидая удобного момента, чтобы наброситься.

Ощущение того, что за ним наблюдают, вдруг стало таким осязаемым, что он быстро выпрямился и, прорезая тьму, посветил вокруг фонариком. Когда луч скользнул по стволу кленового дерева, он увидел второй клок шерсти, на этот раз побольше — теперь можно было понять, что это за зверь. Линкольн двинулся в сторону клена, и страх нахлынул с прежней силой, нервы натянулись, как струны. В свете фонаря посверкивали стальные клепки ошейника и белые клыки, торчащие из мертвой пасти. «Один из питбулей. Во всяком случае то, что от него осталось». На собаке был ошейник, прикрепленный к цепи. Пес не мог сбежать, у него не было шанса на спасение.