Лихорадка в квартале Маре

– О! Я не могла… Не могла быть замешана в преступлении даже косвенно… Я сосватана… Мой будущий супруг принадлежит к одной из самых чопорных семей в районе Марэ… Если он когда-нибудь узнает… Нет, у меня только один выход – скрывать все и просить Господа Бога, чтобы мой жених никогда не узнал, что в тот день я оказалась в квартире этого человека…

На ее губах мелькнула слабая улыбка.

– Очевидно, я молилась недостаточно горячо, потому что сейчас…

– Оставьте Бога в покое,– посоветовал я,– он перегружен работой, и потом Он очень стар… Хотите еще капельку коньяка?

– Да. Теперь мне только и остается напиться пьяной. Я протянул ей уже налитый стакан, к которому она еще не прикоснулась. И пока она пила, я размышлял. Ставя стакан на угол стола, она произнесла одну фразу, смысл которой я не уловил, будучи погружен в свои мысли. Из чрезмерной стыдливости она вновь натянула юбку на колени. Правда, я пялил глаза на ее ноги, не видя их, но она этого знать не могла. Внезапно я стукнул кулаком по ладони.

– Замок! – воскликнул я.– Ключи!

– Что?

– Ничего. Я разговаривал сам с собой. Вы что-то сказали? Извините, я тогда не расслышал.

– Я спросила, что вы сейчас будете делать?– произнесла она тревожным и жалким голосом.

– Задам вам дополнительно несколько вопросов.

– Я все вам сказала.

– Все равно. Дело детектива задавать вопросы.

– Я не убивала Кабироля.

– Знаю. Знаю также, что это не вы меня оглушили.

– Что дальше?

– Давайте посмотрим… Когда вы первый раз вышли от Кабироля, отбившись от его ухаживаний…

Смешно! Но ведь наверняка он за ней ухаживал тем или иным способом, старый пройдоха!

– …сколько вам понадобилось времени, чтобы спуститься по лестнице и едва не попасть в мои объятия? Кстати, это был ваш день попадать в объятия.

– Я не знаю. Вы хотите, чтобы я все это помнила?

– Вы спускались без остановки? Одним махом?

«Одним махом». Любимое словечко Кабироля. Память об этом типе пристала, как липучка для мух.

– Ну, можно сказать… я могла остановиться этажом ниже… перевести дух, успокоиться немного… возможно…

– Хорошо. Вернемся назад. Вы входите первый раз. Первый раз в этот день к Кабиролю. Дверь была открыта или закрыта? Я не имею в виду, что она была полуоткрыта.

– Отперта, как всегда. Поворачиваете ручку и входите.

– Вы уверены в этом?

Где-то здесь не сходились концы с концами.

– Дверь была не заперта.

– Хорошо. Вы вошли. Он был на месте или в одном из задних помещений?

– Мне показалось, что он вышел из другого помещения.

– Очень хорошо. Было похоже, что ваш визит не доставил ему удовольствия, не правда ли?

– Это была просто комедия. Он…

– Это не комедия. Вы ему помешали. Он был не один. Он вел переговоры, если можно так выразиться, и нервничал по их поводу. И хотел успокоить свои нервы при вашей помощи. Знаете, в конце концов он не пошел бы дальше этого поцелуя. Обстановка не позволяла.

– Не понимаю.

– Возможно, вы знаете Кабироля уже давно, но вам наверняка неизвестен один особый аспект его деятельности. Во всяком случае, я надеюсь, что это так.

– Особый аспект? Ах да! Я понимаю. Он давал взаймы и безусловно немного занимался ростовщичеством. Они все такие.

– А также еще немного и скупщик краденого. Имел связи с преступным миром. Легавые нашли у него отпечатки пальцев настоящего преступника-рецидивиста, убежавшего из тюрьмы.

Она поднесла руку ко рту.

– Боже мой! Как вы все это узнали?

– А вы поработайте вашей головкой. Я же детектив… Итак, Кабироль занят беседой, а вы его отвлекаете. Если он не запер дверь, то это значит, что ему наплевать на обычных клиентов, что бы там они ни видели и что бы там ни думали об увиденном. У клиентов Кабироля всего лишь одно право: принять смехотворную сумму в обмен на ценную вещь, считать себя осчастливленным и держать рот на замке. И большинство клиентов больше ничего и не требовало. Их заботы делали их слепыми. Клиент этой категории Кабиролю не помешал бы. С вами другой разговор. Поскольку он друг вашей семьи…

– Не преувеличивайте,– запротестовала она.– С тех пор как папа умер, мы видим его очень редко.

– Я стараюсь объяснить его поведение. Есть вещи, которые он старается от вас скрыть. Он боялся, как бы вы не стали свидетелем его общения с типом, от которого за версту несет блатным миром. Как я предполагаю, он боялся, что беглый бандит появится в комнате, и вы догадаетесь о содержании их разговора. Он… да, так оно и было. Знаете, он совсем не хотел вас изнасиловать.

– Вам обязательно употреблять вот такие прямые выражения?

– Я называю вещи своими именами. Он, безусловно, говорил правду, утверждая, что у него нет под рукой той вещи, отданной вами в залог… Да, кстати, это украшение?

– Господи! С того дня у меня было столько других серьезных забот. Эта вещь, где была, там и осталась. И я не пойду ее искать.

– А если ваша мать заметит пропажу?

– Да ну, э… К счастью, она не держит свои вещи в большом порядке. Может быть, она и заметит пропажу когда-нибудь. А может, и нет. Но это было бы слишком прекрасно. Если не смогу сделать иначе, то я, естественно, признаюсь ей во всем. Это будет мне менее неприятно, чем признаться в… в другом.