Лихорадка в ритме диска

Танечка — на самом деле ее звали Татьяной Ивановной, и было ей прилично за пятьдесят — сначала несколько растерялась, когда наше трио ввалилось в ее кабинет, потом быстро взяла себя в руки (воспитанный человек!) и провела нас в маленький зальчик, где детишкам крутили мультики. Я с радостью отметила, что у них не дивидишная приставка, а компьютер с дисководом. Это заметно облегчало задачу: на дивидишной приставке многие диски не запустились бы, а при просмотре через компьютер наш шанс заметно увеличивался. Значит, не придется тащить коробку с дисками домой, можно все проверить на месте. Танечка оставила нас наедине с техникой, позволив возиться, сколько душе угодно.

Дисков было прилично.

— Мальчики, за дело! — скомандовала я и решительно усадила Вадика к монитору.

— Почему я? — стал отбиваться он, почуяв неладное. Слегка поморщившись от смеси запаха неплохого одеколона и устойчивого перегара, я одарила его нежным поцелуем и пояснила, что мне надо срочно лететь в университет, мне там зарплату за дипломников отдадут, наконец.

— Ты чё, в универе преподаешь? — недоверчиво, но уважительно уточнил Лохматый.

Пришлось сознаться.

— Чё, прям на самом деле препод? — не верил он. — А с виду — девчонка как девчонка.

За «девчонку» спасибо, конечно. Первый же диск поставил Вадика в тупик. Он не мог его запустить.

— Я на приставке диски привык смотреть, — оправдывался он. — А здесь через какие-то программы заходить надо…

— Ладно, — решила я. — Я вам сейчас быстренько объясню алгоритм действий, вы начнете работать, а я вскорости вернусь и подключусь.

Повисла продолжительная пауза, я растерялась.

— Какой ритм? — очнулся Лохматый. — Мы чё, сюда плясать пришли?

— Не грузись, — посоветовала я, но словоблудием заниматься перестала и приступила к делу. Сначала попыталась объяснить на пальцах, на какие кнопочки надо жать, потом (я все же одаренный преподаватель!) нарисовала на листе бумажки кнопочки с названиями и от них — стрелочки друг к другу. Дело пошло! Оправдав мои надежды, Вадик оказался мозговитее Лохматого и через двадцать минут, наконец, врубился и самостоятельно открыл первый диск. Я сказала, что очень им горжусь, и, пообещав быть на связи, смылась.

Первый звонок не заставил себя ждать, и раздался буквально через пять минут.

— Оля. — Голос Лохматого звучал растерянно. — Тут какая-то табличка на мониторе выскочила. Чёго от нас хочет.

— А что пишет?

— Хрен ее знает. По-английски.

— Ну, читай вслух.

— Я не умею!

— Читай как умеешь.

Китаец из глубинки провинции Цзилинь прочитал бы, конечно, лучше, но я поняла и уточнила:

— А там внизу есть такие две кнопочки «йес» и «ноу»?

— Ага.

— Нажимай «ноу».

— Понял! — воспрянул Лохматый и отключился.

К университету я подъехала рановато, до открытия кассы оставалось еще пятнадцать минут. Маячить там с протянутой рукой не хотелось, и я честно высидела в машине лишнее время, с удовольствием перекурив и в очередной раз пообщавшись с умным человеком.

Однако, кроме критики, я ничего от него не добилась и в положенное время выползла из машины. Заодно решила выбросить лишний хлам из багажника, благо мусорный контейнер оказался в двух шагах.

Собрав пустые бутылки из-под колы и воды, а также немереное количество чипсовых пакетиков, я с легким сердцем снесла все это в мусорку. В процессе этого благородного занятия машина игриво подмигнула мне и пискнула. Это была характерная особенность нашей сигнализации — через минуту после закрытия всех дверей машина «вставала на сигнализацию» самостоятельно.

Похвально, конечно, но обидно, что в порыве чистоплюйства я бросила ключи вместе с брелком сигнализации на сиденье в салоне. В общем, там они и закрылись. Свезло! Ну, такими штучками меня не проведешь, не первый раз замужем — в кармане у меня были ключи от квартиры, к которым (спасибо Валюшке, знает, что у меня с головой неважно, но никому не говорит) был прицеплен запасной автомобильный ключ. В общем, хоть наше авто и сопротивлялось всеми мигалками и пищалками, но статус-кво был в результате восстановлен, и я подалась в кассу за средствами к существованию.

Каково же было мое удивление, когда, подойдя к кассе, я обнаружила там приличную очередь. Да-а, напрасно я погнушалась подойти заранее.

— За мной держитесь, — интеллигентно предложила мне дама неопределенного возраста, одетая скромно, но вполне со вкусом. Стала держаться, хотя не терпелось убраться отсюда поскорее и это трудно было скрыть.

Окошечко кассы было уже открыто, но воспитанная преподавательская очередь почему-то практически не двигалась. Помимо этого, наше умиротворенное стояние друг за другом отягощалось тем, что как раз возле кассы бригада флегматичных вьетнамцев производила замену керамических плиток. Задача их пока что заключалась в том, что они отбивали старые плитки от стены. Нашей же задачей оставалось лишь периодически стряхивать с себя цементную пыль и вежливо улыбаться друг другу, общаясь в основном мимически, потому как речь все равно тонула в ремонтном грохоте. Периодически мы по очереди выскакивали на крыльцо, чтобы продышаться.