Лики Богов (СИ)

Этот дивный голосок, льющийся словно реченька. Река… возвращение домой из Крыма. Быстрая ладья несла их по синим волнам вдоль густых лесов.

— … Никогда бы я ласточку свою не стал в четырёх стенах держать. И не удивлюсь, коли Умила примется сына нашего делу ратному обучать, — говорил Баровит.

— Тоже мне, — фыркнул Волот. — Ратному делу я обучать стану, и своих детей и ваших.

Дальше был смех, радость, так много надежд и желаний… желаний, коим не суждено было сбыться.

Боль пронзала душу витязя и рвала её в клочья, истощая и мучая, иступляя и лишая разума. Добрая Дрёма сжалилась над воеводой и своими тёплыми руками разогнала тяжёлые мысли. Убаюкивающий шёпот успокоил колотящееся сердце. Богиня даровала Баровиту сон, который был так сильно ему нужен.

Белой шалью вьюга укутала резные крыши теремов, мороз сплёл на окнах причудливый белый узор. Снежная птица-зима развернула свои пушистые скатерти, накрыв ими спящую природу. Серебристый иней сковал голые ветви деревьев, превратив их в сказочных красавиц. По узкой тропке к колодцу подбежала девушка и, зачерпнув воды, кинулась обратно. Дверь распахнулась, приняв её и выбросив на мороз белый тёплый пар. Могучий воин, меряя шагами светлицу, кинул взор на помощницу.

— Малуша, я бы и сам мог воды принести, — возмутился он, — скажи, чем помочь надо.

— Не мешай, батый, — отмахнулась девушка и поспешила на кухню.

Ладонь отца легла на его плечо и ободряюще похлопала.

— Успокойся, сынок, — сказал старик, — в этом деле у нас одна задача — ждать.

— Да уж, — фыркнул витязь, вслушиваясь в крики жены, доносящиеся из её опочивальни.

— Чего боишься ты? Тёща твоя, Валькирия, — сильная знахарка, неужто ль дочь свою в беде оставит? А Оприна — опытная повитуха, хорошо всё будет, разродится Любава твоя, — успокаивал отец.

— Ты мне лучше скажи, брат, — встрял в разговор молодой парень, — как ты успел к ней любовью так быстро проникнуться и от тебя ли она ребёнка рожает?

Крепкая женская рука мгновенно отвесила сыну подзатыльник.

— Куда ум твой подевался? — прошипела мать. — Печь кузнецкая его испепелила весь?

— Мой это ребёнок, — осёк Баровит. — Горе нас общее объединило.

— Нашёл время для допросов, — пробурчал отец. — Шёл бы ты, Гроздан, обратно в кузницу… за своей женой смотри лучше.

— Прости, брат, — замялся кузнец.

Баровит никого уже не слушал, он сверлил взглядом дверь и ждал. Вскоре до его слуха донёсся крик младенца, из опочивальни выпорхнула пожилая женщина и вручила витязю громогласный свёрток.

— Вот, батюшка, держи сына своего, — улыбнулась она, — богатырь какой уродился,.. несмотря на то, что двое их.

— Кого двое? — опешил воин, но Оприна уже скрылась за дверью и ничего не ответила.

Баровит смотрел на младенца, цепляющегося за его рубаху крошечными пальчиками, дымчато-серые глазки блуждали по комнате, а русые кудри пушком торчали на темечке.

— Ну, здравствуй, дружок, — улыбнулся воевода, узнавая в маленьком личике черты Волота.

— Какой красивый, — умилялась бабушка. — Дай мне подержать его, сынок.

Баровит нехотя передал сына своей матери. Дед улыбнулся внуку, дядька тоже не остался в стороне.

— И правда, взбитый малец, — заключил старик.

Вновь терем залил детский плач, и повитуха торжествующе вынесла в светлицу второго младенца.

— Принимай дочь, витязь, — улыбнулась она. — Хорошая жена у тебя, Баровит, двоих детей тебе подарила.

— Как она? — спросил воин, прижимая к себе младенца.

— Хорошо всё, сейчас мы с Валькирией дела свои закончим, и сможешь войти к ней, — кивнула Оприна и удалилась к Любаве.

Баровит опустил глаза на лицо малышки, и сердце его бешено заколотилось, застучало, грозясь выпрыгнуть из груди. Горячая лава разлилась по телу, когда голубые глазки остановились на нём и девочка, перестав плакать, улыбнулась воину. Она смотрела на него очень внимательно, заглядывая в самую душу, и этот взгляд Баровит слишком хорошо знал, чтобы ошибиться.

«Не может быть, — подумал он. — Как такое возможно?».

— Дай внучку взять, — вырвал Зорьку из мыслей голос отца.

— Нет, — резко осёк воевода, но увидев округлившиеся глаза старика, опомнился, — и так у меня сына отобрали, даже рассмотреть не дали толком, так ещё и дочь вам подавай.

— Так, батенька, — раздался голос знахарки, — бери детей и к жене ступай, надобно их к груди приложить, а нам с твоими родичами будет время терем в порядок привести.

— Спасибо вам, мудрые матери, — улыбнулся Баровит, забирая у бабушки внука.

— Рада была помочь, — улыбнулась Оприна.

— Так, постой, я тебе курей да яиц дам, — засуетилась Дуня, — одним спасибо сыт не будешь. А ты, сваха, приляг, отдохни, семь часов на ногах, умаялась, поди.

— Что мне для родных внуков сил жалеть? — отмахнулась Валькирия, убирая с лица подернутые сединой чёрные пряди. — Мы сейчас с тобой за ужин примемся. Гроздан, принеси-ка дров, соколик.

— Я мигом, — кивнул кузнец и выбежал на улицу.