Лики Богов (СИ)

Ладонь скользнула по шершавой коре и крепко сжала ветку. Воин, стиснув зубы, оттолкнулся от широкого ствола и приземлился на шуршащий ковёр. Зажав пальцами османское древко и прочертив спиной по могучему телу сосны, он осел на сизую траву.

«А Радмилка бы успела увернуться, — подумал Вятко. — Увидит рану, станет отчитывать… стыдно перед ней».

Его глаза впились во тьму, от которой отделился высокий силуэт. Витязь в два шага поравнялся со стрелком, опустился напротив и, протянув ему сакс, обхватил рукой стремительно пропитывающееся кровью плечо. Лучник сжал зубами рукоять ножа и медленно выдохнул. Ждан рванул стрелу и с силой сдавил пульсирующую рану сложенной вчетверо тканью. Сдавленный рык вырвался из-за деревянной рукояти, меткие глаза спрятались за зажмуренными веками.

— Жить будет, — заключил воин.

— Хорошо, — раздался хрипловатый голос из ниоткуда. — Вятко, на рожон не лезь, поберегись лучше.

Раненный кивнул незримому «духу» и положил дрожащую руку на рану, отпуская от себя Ждана.

— Ждан, бери себе пятерых дружинников обойди осман и ударь со спины. Остальные со мной, — продолжал голос.

— Да, батый, — сказал витязь, поднимаясь с колен.

Он кивнул соратникам и поспешил кануть в лесной бездне, что жадно поглотила их в своём шуршащем пепельно-зелёном мраке.

— Батый, османы уже близко, — послышался шёпот из кроны раскидистого кедра.

— Ждите, — велел голос. — Надобно их ближе подпустить.

Тишина вновь опустилась на плетёный купол спящего дворца, прохладное дыхание Стрибога обвивало древесные колонны, неся в своих ладонях терпкий аромат хвои. Хруст тонких сухих веточек, устилающих земляной пол, выдал осторожную поступь тюрок. Карие глаза впивались в лесной мрак, лезвия мечей отстраняли плети кустарников. Ночные хищники шли по кровавому следу своей жертвы, чувствовали её запах,.. ощущали пульс её загнанного сердца,.. слышали её прерывистое дыхание.

Вятко медленно вытащил нож из сапога и издал стон чуть громче, надеясь, что Ивар не проглядит и успеет выпустить стрелу. Преследователь не заставил себя ждать, и вскоре тень вытянулась рядом с лучником. Глубокие глаза окинули раненного своим холодом. Османец замахнулся мечом, но тут же замер, выронил оружие и повалился на траву, явив стрелу в темени. За его спиной Вятко увидел ещё одного тюрка и мгновенно метнул в него нож. Брюнет, обхватив руками рукоять и пытаясь достать холодный металл из своей шеи, встал на колени, кровь лилась из его рта, вместе с жизнью покидая тело. Османы принялись озираться по сторонам. Ветер вновь вторгся в утопающий в забвении дворец и заставил хромовый шёлк листьев сбросить графитовую пыль наступающей ночи. От липкой тьмы отделились фигуры, свист лезвий тяжёлых мечей разрезал воздух, скупой свет бледного лика Дивии соскользнул с металлического кружева кольчуг. Дружинники приближались к незваным гостям. Захватчики, оскалившись, ринулись в бой.

Демир уклонился от вражеского клинка, схватил противника за горло и сдавил его. Шейные позвонки щёлкнули, и обмякшее тело повалилось на землю. Воевода провернулся, отразил османскую сталь и опустил тяжёлый меч на соперника, разрубив его от плеча до пояса. Холодные озёра батыя следили за каждым из дружинников, острые лезвия ножей вылетали из его рук и вонзались в осман, исписанный рунами клинок пел свою траурную песнь, рисуя в воздухе причудливые фигуры и калеча тела захватчиков. Тархтары, словно читая мысли своего воеводы, загоняли осман вглубь леса, разбивали отряд на мелкие части и не оставляли шанса на спасение.

Отшлифованная морем галька жалобно скрипела под тяжёлой поступью. Доносившиеся до слуха звуки боя и крики соратников, заставляли караульных двигаться к лесу. Увесистый камень рассёк воздух и с глухим стуком впился в висок незваного гостя, повергая его наземь. Командир переступил через недвижное тело соратника и устремил свой взор в извивающийся мрак. От тени деревьев отделился высокий воин и, провернув в руке меч, сказал на османском языке:

— Выбирай, или вы садитесь в свои лодки и гребёте отсюда, либо вы оставляете здесь свои жизни.

— Мы никуда не уйдём, — оскалился тюрок.

— Ну, тогда не обижайся, — ухмыльнулся Ждан и ринулся на соперника.

Звон их клинков разбился о горную твердь и завибрировал в холодном дыхании ночи. Витязь отвёл саблю в сторону и с размаха ударил противника в голову. Тот попятился, затряс кудрями, но вновь впился чернотой своих глаз в славянина. Тюрок поддел ногой гальку и подкинул её в лицо соперника. Ждан выставил вперёд предплечье, закрываясь от камней. Османец не упустил шанс и атаковал. Дружинник пригнулся ещё ниже и, отпружинив, проскользнул под рукой противника. Он схватил черен двумя руками и со всей силы опустил меч на спину брюнета. От удара звенья кольчуги разошлись, плоть рассеклась под острым лезвием, а позвонки едва слышно хрустнули. Серые рыбёшки, гонимые прочь тяжестью обмякшего тела, разлетелись в стороны и застучали по остывшему берегу. Звёздные искры, капающие на водную гладь, отразились во зрящих в никуда глазах, а рубиновые нити крови, заспешили к чёрной кромке моря.