Лики любви

И снова вернемся к нашей героине, и на этот раз обратим взоры не на нее, ловящей лучи ласкового солнца и вдыхающей пряный аромат цветов, покрывающих пестрящий разными красками луг, а на ее мысли, высказанные мне во время одной из наших многочисленных и поистине невоспроизводимых дословно, так уж много их было, бесед. А начала она свою странную мысль с весьма поразивших меня слов, заявив, что на ее взгляд излишние размышления, скрупулезная вдумчивость и зачастую неискоренимое и неуправляемое человеческое желание все подвергать тщательнейшему анализу способствует лишь одному, а именно все это может спугнуть судьбу, спутать клубки и тогда может произойти непоправимое…В ответ на мое недоумевающее выражение в тот момент, на высоко вскинутые брови и округлившиеся глаза (а Ева тоже читает лица как книги) она незамедлительно дала свое пояснение: «Судьба – это кто-то или что-то заранее предопределенное, возникшее еще до нашего появления, что-то, таинственное и скрытое от нас. Но кто-то должен этим управлять. Почти все называют это богом. Но чтобы это ни было, подчинить это себе, а потом спугнуть и этим все испортить, мы можешь лишь единственным способом – пойдя этому наперекор».

Тут мне придется добавить кое-какие пояснения уже со своей стороны, и закончить главу несколько неожиданной, но очень убедительной на мой взгляд мыслью…Хотя, мой дорогой и любезный читатель, за все наши взаимные затруднения и разногласия, которые сопровождали мой рассказ на протяжении всего моего повествования, и возникавшие исключительно по моей неосмотрительности, я просто обязан предоставить тебе возможность самому завершить эту главу, высказав вслух ту мысль. Почему я так уверен в том, что высказанные тобой слова, совпадут с тем, что собирался сказать я, подводя итоги? Еще одну секунду, мой терпеливый читатель, и ты все поймешь сам. А я, в свою очередь, задам тебе вопрос, который тогда так поразил меня, прозвучавший из Евиных уст – вообрази себя на мгновение богом, могущественным создателем, наградившем людей не только жизнью, но и сценарием ее развития, что обычно именуется судьбой, и вносящим в нее коррективы по своему усмотрению, а теперь ответь мне на вопрос, и пусть этот ответ завершит наши рассуждения относительно главной темы этой затянувшейся главы, просто ответь – стал ли бы ты, будь ты богом, вершителем судеб, возиться с людьми, предпочитающими самой жизни анализ всех возможных вариантов ее развития, и в этих расчетах напрочь игнорирующих великое и даже для тебя существующее понятие случая? …Я был уверен в том, что ты ответишь именно так.

Игра

Надеюсь ты простишь мне мою повторяемость, милый мой читатель, ибо сейчас я снова хочу представить твоему вниманию шахматную доску. Я говорил о ней совсем недавно, но раньше я прибег к ее помощи второстепенного, не могущего претендовать на хоть немного важную роль в повествовании образа, здесь же она упомянута мной по схожей причине, однако роль ей будет выделена куда более значительная в виду того, что темы игры ее неявно предполагает и тут не придется мне давать долгие, утомляющие разъяснения относительно причины, сделавшей уместным присутствие этого образа на данном этапе моего рассказа.

Образ шахматной доски суть явление физической реалии. Гладкая или шершавая доска, с контрастными клетками, будь то контраст черного и белого, синего и желтого или любых других различающихся цветов, с деревянными или сделанными из камня фигурами, вот неполный список вариаций физического воплощения шахматной доски. Однако к самой игре это имеет лишь отдаленное отношение. И не ради доски с выстроенными в стройные ряды и готовыми к борьбе фигурами я привлек этот образ. Речь здесь пойдет об игре, об этом тонком, неуловимо сладостном состоянии, когда мысли парят, и в этом движении их ничто не может остановить, лишь красота и изящество, легкость и грациозность могут направлять их движение, ибо сложно представить себе некрасивую игру, игру, лишенную очарования блистательных актеров, ее исполняющих.