Лики любви

Его рука нырнула в глубокий вырез ее простенькой блузки и неумолимо продвигалась к желанной цели. Цель была достигнута, и тело Ромэни пронзила горячая молния.

– Кэмерон, ну как тебе втолковать, что мне это безразлично? – застонала она, отчаянно сопротивляясь зову желания. Он не переставая поглаживал ее сосок, пока тот не выступил навстречу его пальцам. От его низкого грудного смеха по ее телу пробежала легкая дрожь.

– Это делается не только словами, голубушка. Ты все время говоришь «нет», но твое поведение доказывает обратное. – Кэмерон положил ладонь на узкую дорожку между ее грудей, и она услышала биение сердца под его ласковой рукой.

– Это ничего не значит, это просто.., э-э.., непроизвольная физическая реакция, – прошептала она, безнадежно пытаясь убедить в этом и себя, и его.

– Ты еще говоришь о непроизвольных физических реакциях, – проворковал он, уложил ее поудобнее на подушки и прижал своим телом, потом наклонился к ее ноге, еще касающейся пола, поднял ее на диван, не спеша лаская бархатистое бедро. – Ромэни, Ромэни, что ты со мной делаешь! Понимаешь ли ты хоть чуточку, что со мной творится?

Она понимала, и совсем даже не чуточку, что творится в его теле, и это полностью заглушало увещевания ее мозга. Нащупав пуговицы шелковой рубашки, она расстегнула ее, просунула руку в жар жестких волос на его груди и восхищенно вздохнула. И тут почувствовала, как его тело все больше придавливает ее. Он опирался на одну руку, но вдруг локоть поехал по гладкому дивану, и Кэмерон пробормотал ряд приглушенных проклятий.

– Черт бы побрал этот диван, его купили не для этого, но, боюсь, до спальни мы не доберемся. С другой стороны…

Ощутив на себе всю массу его крупного тела, Ром слегка было дернулась, но сразу же передумала: сопротивляться такой туше немыслимо. Она лишь слабо пролепетала:

– А ты не пушинка, учти. Наконец он пристроил на диване левую руку и, неровно дыша, успокоил ее:

– Ничего, ты выдержишь. Мне всегда были по вкусу пылкие девчонки.

– Я воспылаю, как бумажная кукла, если ты не слезешь с меня, – прорычала она. – Невозможно дышать!

– Да, на этой штуке все получается не так. Никогда не думал, что она такая скользкая. – Смех чуть приглушил блеск вожделения в его потемневших глазах.

– Ты хочешь сказать, что уже спланировал этот.., этот стихийный порыв? – со смехом воскликнула она. – И притащил меня сюда на самом деле затем…

Он обхватил ее бедра, устроил поудобнее и погладил ее упругую круглую ягодицу.

– Я явно не все продумал. В следующий раз попробую излюбленный мной прием в спальне. Традиции живут и процветают.

Она постаралась увернуться от бесстыдных рук и уставилась в его – такие близкие – глаза.

– Традиции можешь оставить для других. Следующего раза не будет.

– Ром, – примирительно заворковал он, но она решительно отрезала:

– Да-да, не будет! Мне осточертело, что всякий самец считает меня легкой добычей! И все лишь потому, что я художник, лишь потому, что я не училась в пансионе благородных девиц и не ношу аристократические шмотки, лишь потому, что предпочитаю писать людей – порою мужчин, порою обнаженных, – а не лес и полянки! Но это еще не значит, что.., что…

– Я понял, – сухо отозвался Кэмерон. Глупо, конечно, сопротивляться в таком положении: он по-прежнему нависает над ней, юбка задрана, ей каким-то образом удалось расстегнуть его рубашку. Теперь им оставалась лишь словесная баталия. Ром подвинулась в сторону из-под его могучего торса, но чуть не упала с дивана. Кэмерон схватил ее и, крепко держа, попробовал переменить позу. Туманным недоверчивым взглядом она следила за ним.

Чей-то легкий вздох заставил ее оторвать глаза от его золотистых зрачков. Кэмерон повернул голову, и она посмотрела в том же направлении – в дверях стояла Мэдлин. На бледном сердитом лице выступили красные пятна.

– Кэмерон, как ты можешь? Ты совсем забыл все приличия! Здесь, в этом доме, когда рядом дети!

Назло невестке он снова склонился к Ром, она обвила его дрожащими руками. Потом он сказал устало и обреченно:

– Да ладно тебе, Мэдди, не шуми.

– Не шуми! Нечего мне приказывать, Кэмерон Синклер! Если ты не уважаешь меня, то подумай хотя бы о детях своего брата!

Он сел на диване, пригладил волосы и нетерпеливо оборвал ее:

– На кой черт ты приплела уважение к тебе и детям? Лучше не отвечай, а иди отсюда, хорошо, Мэдлин? Я скоро приду в гостиную.

Онемевшими руками Ром отчаянно пыталась расправить одежду. В этот миг она ненавидела себя, Кэмерона и вторгшуюся Мэдлин.

– Хорошо, я уйду, – прошипела увядающая леди, – но лишь потому, что не желаю ни минуты дольше находиться в одной комнате с этой.., этой… – Изысканные манеры впервые изменили ей, Мэдлин резко повернулась и ринулась вон, хлопнув дверью. У Ром было ощущение, что из нее, как из воздушного шарика, выпустили воздух.

Кэмерон протянул ей руку и помог встать, откинул каштановый завиток с ее щеки и задержал ладонь на выпуклой скуле.