Лики любви

– Ты мне задолжала сладкий утренний поцелуй, – проворковал он, мощным движением увлекая ее на землю. – Мальчики встали ни свет ни заря. Чуть только я добрался до своей постели, а они уже тут как тут.

Он прижал ее руки к земле и крепко держал за запястья. Она была беспомощна, он это знал, и это знание торжествующими бликами заиграло в темнеющих глазах.

– Превосходство в физической силе – это несправедливо.

– К счастью для нас обоих, меня это не смущает. – Он осторожно коснулся губами сначала одного, потом другого уголка ее рта, затем так же приветствовал каждое веко. Дальше быстрыми поцелуями покрыл виски и уши, легко дунул в одно ухо и деликатно взял зубами мочку. – К таким сладостям у меня всегда есть аппетит, – прошептал он.

Ром слегка дернулась под нахлынувшим потоком блаженства.

– Кэмерон, ну пожалуйста.., ну.., ты сводишь меня с ума!

– Замечательно. Это уже половина дела. – Он склонился к другому уху, прошептал нескромное предложение и просунул кончик языка в маленькое ушко.

– О, ради Бога! Я не могу.., это слишком… – Она зашевелилась и, поняв, как он истолковал ее движения, беспомощно застонала:

– Нет, Кэмерон, нет. Не делай этого, прошу тебя. Подумай обо всех милых людях на той большой горе: они решат, что ты на меня набросился.

– Увы, мой ум может работать только в одном направлении, и сейчас он переполнен совсем другим. – Он склонился к ее вздымающейся груди и с ликующим ворчанием зарылся в легкие красно-золотистые покровы. – Лишь стоит мне вкусить прекрасной юной плоти…

– Э-ге-гей, дядя Кэм! – раздался издалека детский голос. Кэмерон досадливо крякнул, приподнялся на локте и посмотрел на бегущие к ним крохотные фигурки. – Дядя Кэм, у нас еще осталось что-нибудь поесть?

Дома их уже ждала Нора.

– Ром, ваши вот-вот обещали приехать. Мисс Мэдлин пригласила их на ленч в клуб, и по дороге они остановятся здесь.

Ром бросила шляпку и блузу на кухонный стул, посмотрела, как Кэмерон и мальчики разгружают пикап, и рассеянно сказала себе под нос:

– Тогда я, пожалуй, пойду приму душ и надену что-нибудь поприличней.

Больше не нужно думать о разговоре с отцом наедине (про обещанный свадебный подарок Ром совершенно забыла). Благодаря Майе он примирился со своим прошлым. Остается лишь ей самой простить Уоллингфордов. И Ром вдруг осознала, что отвращение к этому клану, росшее долгие годы, исчезло словно по волшебству и сменилось миролюбивым чувством.

«И все благодаря доктору Синклеру, – думала она, подсушивая феном волосы после купания. – Возможно, теперь я даже осчастливлю своим согласием его окулиста. Только сама назначу время». Она оделась в белую юбку и коричневую хлопчатобумажную рубашку-сафари, распустила густые волосы по плечам и, уютно чувствуя себя в строгой одежде, погляделась в зеркало. Да, Кэмерон прав: все ее выкрутасы с расцветками – лишь следствие болезненной озлобленности на прошлое.

«А Реджи выглядит лучше, чем прежде», – подумала она, глядя, как отец и Майя выходят из машины. Ром провела их в пустую гостиную и незаметно вложила в ладонь Реджи чек. Приближалось время обеда, но ни Кэмерон, ни Мэдди не появлялись.

– Мне бы впору здорово обидеться на тебя, папа, – сказала Ром. – Ты не имел права ш… – ставлять мою работу без спросу. Поступи кто-нибудь так с тобой, ты б его убил.

– Мм.., да, пожалуй. Но, Рамни, детка, давай о серьезном. Мы заскочили лишь на полчасика, и я хочу быть уверенным, что оставляю тебя здесь счастливой.

– Счастливой?! С каких это пор ты озаботился моим счастьем?

Реджи так наигранно насупился, что оба они рассмеялись.

– Конечно, как отец, я должен был кое о чем позаботиться заранее. Но ведь я дал тебе куда больше, чем просто сентиментальное сюсюканье, – талант, малышка, твой талант! Я могу тобой гордиться, Ром, правда.

Вошел Кэмерон, пахнущий шампунем и еще не совсем обсохший, и пригласил Майю и Реджи отобедать вместе. Но они наотрез отказались, пробыли всего полчаса и стали прощаться. Ром засмотрелась на Кэмерона – сейчас он показался ей особенно прекрасным. Ее взгляд скользил по безукоризненным линиям его тела, и она пропустила мимо ушей половину напыщенных прощаний отца.

За обедом Кэмерон напомнил ей: «В восемь часов». Она непонимающе воззрилась на него, в ответ он объявил, что опять договорился с другом-окулистом на следующее утро и на этот раз не даст ей сбежать. Она хотела согласиться, все-чувства искушали сказать «да» на любую его просьбу, но независимость так глубоко въелась в нее, что уже не раз заставляла поступать себе во вред.

– Спасибо. Скажи мне, как туда добраться, и я поеду.

– Я сам повезу тебя, – твердо сказал он. Никто не мешал Ром высказаться до конца:

Мэдди ушла позвонить сестре, и они остались вдвоем. Но слова не шли на ум. Она даже не знала, с чего начать, только знала, что у Кэмерона явное преимущество и она отвоюет его, лишь если проявит твердость сейчас.

– Или я поеду сама, или не поеду вовсе. Выбирай.

Противостояние продолжалось молча, они выжидающе смотрели друг на друга. Кофе остыл, в соседней комнате часы пробили девять. Первой заговорила Ром: