Лики огня

Этой ночью мусфийский патруль наткнулся на парнишку лет двенадцати, развешивавшего плакаты. Вместо того чтобы сдаться, он бросился бежать. Мусфии открыли огонь; выстрелами мальчику оторвало ноги. Патрульные заспорили, что теперь делать.

Прежде чем они созрели до того, чтобы обратиться в больницу, мальчик истек кровью и умер.

— Больше всего меня занимает вопрос, на который я, по-видимому, не получу ответа, — ворчливо заметил Вленсинг, глядя на «винт», круживший над возбужденными толпами на улицах Леггета. — Откуда люди так быстро узнали о смерти этого детеныша? У нас все холо под контролем?

— Да, сэр, — ответил Рахфер.

— И, тем не менее, во всех других городах тоже стоит вой из-за гибели этого малолетнего преступника?

— Я только что доложил вам об этом.

— Ну, так я спрашиваю — каким образом они так быстро узнали о случившемся?

— Не знаю.

На самом деле ответ был прост. За время восстания и 'раум, и их противники научились не доверять холо, и на Камбре развился очень эффективный, очень быстродействующий, хотя зачастую и не слишком точный так называемый «лесной телеграф». Стоило кому-то что-то услышать, как он связывался по кому с пятью-шестью знакомыми. Те, в свою очередь, действовали аналогично, и так далее. Таким образом, хорошо это или плохо, но каждый город, поселок или даже совсем маленькая деревушка, каждое рыболовецкое судно и каждый охотник оказались подключены к этой всеобъемлющей мельнице слухов.

Родители мальчика стали начальным звеном бесконечной цепочки. И, как это обычно бывает, смерть одного человека — одного реального человека — взбудоражила людей сильнее, чем гибель множества безвестных жертв войны.

Вленсинг перевел взгляд на улицы.

— Какой будет наша реакция? — спросил Рахфер.

— Никакой, — ответил Вленсинг. — Пройдет несколько часов, вопли, обращенные к закрытым дверям и летающему над городом кораблю, стихнут, и все пойдет своим чередом.

Однако, как выяснилось, он ошибался.

В патруле было пять мусфиев. Они, как их и учили, обходя район вокруг взлетно-посадочного поля в Лаункестоне, держались в центре улиц. Они имели при себе приборы ночного видения и датчик теплового излучения и были все время настороже.

Однако ни то ни другое не срабатывало сквозь каменную стену, за которой, скорчившись, притаились десять человек. Девять из них были 'раум, а десятый — сын школьного учителя. Один из 'раум держал в руке шест с прикрепленным к нему зеркальцем, высунув его на улицу.

Заметив приближающийся патруль, наблюдатель резко хлопнул своего соседа по плечу. Хлопки побежали от одного к другому, и каждый досчитал в уме до десяти, давая мусфиям возможность подойти поближе. Потом все сидевшие в засаде вскочили и, больше не скрываясь, бросились на улицу. Они были вооружены теми самыми простыми ружьями, которые были высланы Редрутом из Ларикса-Куры, но перехвачены Корпусом и розданы для борьбы с мусфиями.

Испуганные патрульные находились от них всего в четырех метрах. Никто из людей не отдавал никаких приказов — каждый молниеносно выбрал себе цель и открыл огонь. Только один мусфий сумел дать ответный залп, ранив 'раум, но тут же упал и забился в конвульсиях.

Раненый 'раум скорчился, молча превозмогая боль, пока его товарищи торопливо обирали с мусфиев оружие. Потом другой 'раум опустился рядом с ним на колени:

— Идти сможешь?

— Конечно. Я просто ранен.

— Тогда пошли. Нужно убраться отсюда, пока их не начали разыскивать.

Раненый 'раум тяжело поднялся, поддерживаемый товарищами, и все растаяли в темноте.

Были и другие нападения на мусфиев, но ни одно не прошло столь успешно, как в Лаункестоне.

На следующий день Вленсинг приказал взять новых заложников. Средства массовой информации, в особенности «Матин», получили распоряжение широко оповестить об этом.

— Мне нужен доброволец для кое-какой грязной работенки, — сказал мил Хедли.

Сент Эрик Пенвит оглянулся и убедился, что кроме них двоих в палатке никого нет.

— Надо думать, лучше меня кандидата не нашлось?

— Ты все понял правильно.

— Не знаю, гожусь ли я для таких дел… Это рискованно?

— А черт его знает. По-моему, не очень. По крайней мере, поначалу.

— И что я должен делать? — поинтересовался Пенвит.

— Вернуться домой.

— Прошу прощения?

— Корпусу нужен агент в среде рантье. Мы хотим, чтобы ты потихоньку вернулся в свою семью и принял роль беспутного молодого человека, который прошел через ужасные испытания службы в Корпусе, а теперь разочаровался во всем и не интересуется ни людьми, ни мусфиями. Будешь прожигать жизнь и одновременно поглядывать, как они там, рантье. Кто ведет с мусфиями свою игру, кто воспринимает их со всей серьезностью, а кто не против перейти на нашу сторону.