Лики смерти

Взяв из рук Марины солидный, темный от времени ключ, Сергей легко отпер замок и удивленно остановился на пороге. На припорошенном пылью полу в прихожей желтело пятно опилок. В том, что их не было во время прошлого посещения, он был абсолютно уверен. Вот здесь опилки частично прикрывали его собственные следы! Жестом остановив Марину, Сергей опустился на корточки и принялся внимательно разглядывать следы. Действительно, кроме их отпечатков, на пыльном полу виднелись еще и следы кроссовок, причем явно женские. Где вы видели мужчину с ногами тридцать седьмого размера?

Но откуда взялись опилки? Сергей поднял голову и ахнул. Ведущая на чердак лестница оказалась подпиленной, причем таким образом, что наверняка бы рухнула, попытайся кто-нибудь подняться по ней наверх.

– Что там? – спросил Сергей, показывая на чердак.

– То же, что и в любом старом доме: ненужный хлам, какие-то старые вещи – в общем, то, что бабушка считала несущественным, но выбросить было жалко.

– То есть ты уверена, что нам там делать нечего?

– Как ты думаешь, я в детстве была очень послушной девочкой?

– Марина, ты уже полностью переняла местную манеру отвечать вопросом на вопрос. Смею предположить, что ободранные коленки и испачканные платьица – именно твой удел. Но что ты хочешь этим сказать, то, что ты изучила чердак вдоль и поперек?

– Разумеется! Я абсолютно уверена, что там мы ничего не найдем более важного, чем уже имеем. Но мне совсем не нравится, что из дома сделал проходной двор.

– Особенно если учесть то, что женщина, пилившая лестницу, покинула его буквально на наших глазах.

– Почему ты так думаешь? – удивилась Марина.

– Сама посмотри, на ее кроссовках остались опилки. И куда ведут следы? В комнату, но гарантирую, ее уже там нет! Ушла через разбитое окно.

Сергей распахнул дверь: действительно, следы вели к окну. Марина только негромко чертыхнулась.

– Значит, погоня за сокровищами в самом разгаре? Просто удивительно, что мы так и не пересеклись с этой дамой! Я догадываюсь, кто это может быть. Мама предупреждала меня об опасности, которую может представлять моя дорогая двоюродная тетушка. Остается только надеяться, что она не станет нас убивать.

– Настолько это может быть серьезно? – усмехнулся Сергей. – Насколько я знаю Андрея, а уж он побывал в реальных переделках, один Афганистан чего стоит, убить человека очень непросто. На такой шаг пойти сложно. Дело даже не в ответственности. Само осознание факта, что ты забираешь чужую жизнь, для человека весьма тяжко. Представь, взять в руки нож и воткнуть его в трепещущее живое тело, ощутить, как жизнь покидает человеческую плоть, – для этого необходимо не только особое состояние духа, но и абсолютная уверенность в собственной правоте.

– Почему ты вспомнил об Андрее? Разве он способен убивать? Мне кажется, он очень добрый человек и совершенно не может причинить кому-нибудь вред. Да, защищая женщину, он может ударить, возможно, покалечить, но убить?! Сомневаюсь!

– Маринка, он офицер спецназа, уже это говорит о многом, Нет, он ничего никогда не рассказывал, как, впрочем, и Павел. Ты же знакома с Севериным? Он был хирургом в Афгане. Так вот, Павел как-то, подвыпив, обмолвился, почему Андрей ушел из армии. По мнению Павла, он просто устал от смертей. Андрей попал в госпиталь после того, как в одиночку, раненный, прошел больше сотни километров, пока не вышел к своим. Группа, отход которой он прикрывал, погибла вместе с эвакуировавшим их вертолетом. Андрей выжил только потому, что для него не существовало в то время моральных запретов. Так вот к чему я все это говорю: человеку очень трудно перешагнуть барьер. Убить себе подобного можно лишь после соответствующей подготовки либо в состоянии аффекта.

– Знаешь что, Сережа, давай больше не будем вспоминать об Андрее, – остановила его Марина. По ее спокойному лицу он понял, что бывшая любовь начала отступать на второй план и само имя уже не так больно ранит ее. – Мне стало как-то очень неприятно находиться здесь. Как будто пришла на оскверненное место. Поедем в город, я тебе еще не показывала местные достопримечательности.

Сергей согласился, и вскоре они вышли из джипа на рыночной площади. Первое, что бросилось в глаза Сергею, – это необычайно колоритный бронзовый бобер, удивительно напоминающий не то сытого купчишку средней руки, не то довольного жизнью еврейского трактирщика.

– Боже! Я никогда не видел ничего подобного! Разве что в Одессе-маме, но и там не так откровенно переданы черты целого народа! – воскликнул Сергей. – Ты взгляни, одна цепочка на толстеньком брюшке чего стоит! А эта хитрющая физиономия!

Сергей в восхищении ходил кругами вокруг невысокой статуи, стоящей прямо посреди площади, и рассыпался в восторгах. Марина только улыбалась, стоя в сторонке и наблюдая за столь несвойственной Сергею детской несдержанностью.