Лики Срединного царства. Занимательные и познавательные сюжеты средневековой истории Китая

Видя, что штурм за штурмом не дают результата и только приводят к потерям, маньчжурский командующий решил приступить к непрерывному обстрелу города: «Грохот орудий слышался днем и ночью. Земля сотрясалась на сто ли (более чем на 50 километров. — Авт.) вокруг. Внутри города число убитых и раненых увеличивалось с каждым днем. Плачу на одной улице вторил плач на другой». Ядра тяжелых цинских орудий пробили наконец городские ворота. Проломили крепостную стену.

Наступило 11 октября. В полдень начался решающий штурм. Цинские солдаты наконец ворвались в город. Завязались ожесточенные уличные бои. Два дня длилось яростное сражение, расколовшееся на сотни схваток. Янь Инъюань героически бился с врагом. Восемь раз он водил своих «братьев» в атаку, надеясь вырваться из города, но сделать этого не удалось. Видя, что кольцо врагов сжимается, Янь Инъюань решил покончить с собой. Он вонзил в себя меч, но, видимо, рука в последний момент дрогнула, и самоубийства не получилось. Тогда Янь Инъюань бросился в озеро, думая утопиться, но тут его настигли цинские солдаты. Связав воеводу, они привели его в буддийский храм, где находился Лю Лянцзо.

Тут в храм в окружении офицеров и телохранителей вошел маньчжурский князь Додо. Все ждали, что пленный либо поклонится командующему, либо падет на колени. Однако Янь Инъюань, наоборот, гордо выпрямился. Один из маньчжуров острием пики ударил его в голень. Янь Инъюань рухнул на пол храма. Здесь его и оставили лежать, а к исходу дня перенесли в буддийский монастырь. Той же ночью он скончался от потери крови.

Верхом на коне и с мечом в руках сражался на улицах Чэнь Минъюй. Со своим отрядом он также пытался пробиться к воротам и встретил смерть, как подобает воину. Погибли и все члены семьи Чэнь Минъюя: они заперлись в доме и, дабы не попасть в плен, сами подожгли его. Наступившая ночь на время прервала битву. Маньчжуры надеялись, что наутро, осознав бессмысленность дальнейшего сопротивления, бунтовщики капитулируют. Однако они обманулись в своих ожиданиях. На рассвете уличные бои возобновились с прежней силой. Тогда Додо приказал: вырезать поголовно все население города. Люди гибли, не прося пощады, и «ни один из них не покорился». Одни сами бросались на мечи. Другие приказывали своим слугам прикончить их. Третьи вешались. Четвертые всей семьей сгорали в своих жилищах. Глава одной из таких семей на память потомкам написал на стене крупными иероглифами: «Здесь умирает Ци Сюнь! Его жена, дочь, сын и сноха тоже умирают!» Ручьи крови текли по улицам и переулкам города.

К вечеру 13 октября резня завершилась. Это был восемьдесят первый день героической обороны. Из 60 тысяч горожан уцелели только 53 человека. От рук карателей пало почти 112 тысяч обитателей окрестных сел. Всего в уезде погибли 172 тысячи человек. Страшен был вид Цзянъиня: «В городе убитыми были заполнены доверху все колодцы. В водоемах… трупы лежали в несколько рядов». Цинский наместник Цзяннани, лютый палач Хун Чэнчоу, доносил в Пекин об «умиротворении»: «В городе почти все истреблены. В пригороде все деревни опустошены, и лишь немногим удалось бежать». По сути, победители завладели не городом, а дымящимися развалинами и грудами трупов. Этой героической эпопее посвятил свое произведение «Воспоминание об обороне города Цзянъиня» очевидец событий Сюй Чжунси, давший яркое и правдивое описание увиденного.

Отчаянное сопротивление Цзянъиня приковало к себе основные силы армии князя Додо. А это сорвало дальнейший бросок завоевателей на юг. Темп наступления был утерян. Под стенами города и в уличных боях захватчики потеряли свыше 75 тысяч убитыми. При штурмах пали три маньчжурских князя и восемнадцать военачальников. Из 240 тысяч осаждавших у Додо остались около 160 тысяч солдат и офицеров. Армия была измотана, требовала отдыха и подкреплений. Из-за этого маньчжуры не смогли разгромить отступавшую на юг большую колонну минских войск под командованием Цянь Тана. В то же время новое правительство династии Мин, созданное во главе с Тан-ваном, укрепилось в Фуцзяни и Гуандуне и привело свои войска в относительный порядок. Историк тех лет, клеймя предательство минской бюрократии, переметнувшейся в лагерь завоевателей, писал: «Только два простых судебных пристава (Янь Инъюань и Чэнь Минъ-юй. — Авт.) выполнили свой долг, борясь за один город. Если бы раньше люди, охранявшие ворота столицы (Нанкина. — Авт.), действовали как они, то тогда бы Южный Китай не был так легко отдан противнику».