Лики женщин

Босс полностью проигнорировал появление щенка, только обнюхал небрежно, и вёл себя так же, как раньше. А Леди стала приставать к нему: она была ещё маленькая, короткошерстной породы и ей было холодно на влажном бетонном полу клетки, ведь была уже осень, и ночью было очень прохладно. Она не могла найти себе места, моталась за Боссом по клетке с жалобным подвыванием, и как только он укладывался отдохнуть, она с радостью старалась приткнуться к его жаркому телу. Наверное, она искала в нём совсем недавно потерянную мать. Но Босс матерью не желал быть, и когда она совсем уж донимала его своими прижиманиями, он вскакивал и с дикой яростью кидался на неё, так что она летела в другой край клетки. Неизвестно, что останавливало его, чтоб не разорвать её, как он разрывал и раздирал в клетке всё, что туда попадало. Леди же с завидным постоянством снова лезла к нему за теплом, как только он отходил от своей ярости и устраивался полежать. У него не хватало терпения снова и снова её отпихивать, а она упорно искала места поуютнее под его шеей или норовила пристроиться между лап.

Весной всё изменилось. Леди выросла в стройную красавицу в два раза выше кривоногого Босса. У неё подошёл период течки, и началась такая любовь! Они играли, вылизывали друг друга, дружно спали, и все жители дома с облегчением вздохнули, отдыхая от всех децибелов лая, воя, визга. Но ненадолго. Как только Леди понесла, ей хотелось больше полежать, особенно если была хорошая погода и к ним в клетку попадало солнце. Теперь уже Босс донимал её своей любовью, а ей надо было выращивать в своём быстро растущем животе щенков. Как потом оказалось, их было одиннадцать! Нелёгкое это дело, и Босс только мешал ей со своими нежностями. Теперь уже она в ярости кидалась на него, когда он донимал её своими притязаниями. Было понятно без слов, что она хотела ему сказать:

- Скотина безрогая, бестолочь, оставь меня в покое!

А он, ничего не понимая, кроме своих желаний, настойчиво, как она когда-то, пристраивался к спящей на солнышке Леди, и начинал вылизывать ей разбухшие соски. Так и пришлось Леди терпеть его, пока она не ощенилась.

Хозяева сделали из этого процесса праздник. Были приглашены на шашлык друзья, которые пришли с жёнами, мужьями и детьми, так что в маленьком дворике повернуться не было места. Роды снимали на видео, после рождения каждого щенка устраивали фейерверк. Босса из клетки выкинули, а он всё лез и лез туда, пока его снова не вышвыривали. Возилась с Леди Эва, которая уже второй час, так сказать, принимала роды. На другой день, случайно встретив Ицхака, она доверительно доложила ему, что их было одиннадцать, а оставили четверых – столько друзей пожелали обзавестись потомством Леди. Ицхак ужаснулся про себя, что из всех интереснейших явлений жизни Эва выбрала утопить, наверное, в ведре с водой семерых новорожденных щенят. Да, такая женщина заслуживала только такого мужа, как её рокер. Нет, нет, Ицхак не осуждал их, но это была не его компания.

-Всё, что в жизни есть, существует по замыслу Всевышнего, - думал Ицхак.- Жизнь была бы, наверное, скучная и неинтересная, если бы все были среднестатистические, так называемые нормальные. Да и что такое нормальные? На проверку временем зачастую радикально менялась оценка того, что эти среднестатистически нормальные уничтожали огнём и мечом. И это касалось, в первую очередь, познания реального мира, это были прорывы во взглядах на построение общества, это были новые религии, новая музыка, новое искусство. Время сортировало всё; ненужное, негодное, невыгодное людям забывалось, классикой становились божественная музыка, удивительные открытия, философские озарения, уникальные фильмы. Кумирами этой среднестатистической нормальной толпы становились учёные, писатели, художники, артисты… Весь мир жадно ищет удивительного, необычного, интересного, а время или делает это вечным, или оставляет без наследия. Сам Ицхак никогда не стремился выделиться, привлечь внимание; он благословлял Бога за себя и свою семью: все здоровы, успешно учатся и работают, рожают и воспитывают детей, имеют всё, чтобы быть счастливыми. «Не создавай себе кумиров», - написано в древних книгах. «И не стремись сам стать кумиром», - добавлял для себя Ицхак.

И с этих его позиций он признавал право на существование всего, что в мире есть, старался не давать никаких оценок никому и ничему. Это не его дело. Вот и эта семья интересовала его теперь только потому, что ему надо было ждать конца контракта на сдачу этой квартиры, чтобы её продать.